Мне переслали статью Яна Арта 2012 года. Статья ко мне дошла под заглавием «Апгрейд слова», но, насколько я поняла, автор назвал её «О рунглише или корпоративном новоязе» (http://flibusta.site/comment/722093). В другом месте я видела ещё длиннее название: О рунглише или корпоративном новоязе. Смех и слёзы».
Автора достали иностранные заимствования в русском языке. Они ставят его в тупик. Он теряет престижные предложения по работе, потому что он не знает и не может догадаться, что такое жоб-оферт и акаунт. Автор даже предполагает, что клерки видят сквозь одежду, видят, что написано на теле, и все русское отметают. Иначе не объяснить, откуда клерку знать про татуировку «здесь был Вася» на левой ягодице у клиента. А именно это важно, чтобы определить, наш-не наш. Много забавных примеров приводит Ян Арт. Кстати о Яне и об Арте. Смею предположить, что это псевдоним. Ни Ян, ни Арт не являются русскими словами. Это так, к слову. Ну раз уж автор за то, чтоб только русским исконным.
А вот мне как-то иначе все с языком и в языке видится. Помните, у Пушкина:
«Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами,
Что уж и так мой бедный слог.
Пестреть гораздо б меньше мог…»
Нет феномена – нет слова. А есть феномен, так его можно и убрать с глаз долой, а то и уничтожить. Как были уничтожены после 1917 года и фрак, и панталоны, и жилеты, их сменили робы. Были предприниматели в Российской Империи. Их перестреляли. В СССР за личную деловую инициативу полагалась высшая мера наказания. Называли таких деловых спекулянтами, спекулянтами в том значении слова они и были, к слову сказать. СССР развалили, приняли закон о собственности. И слова появились для обозначения деловых людей. Однако слово предприниматель тогда, в 1990-е и в начале нулевых, как-то не очень звучало. Были челночники, потом бизнесмены. Я, помнится, в своем учебнике для начинающих, который я тогда писала, хотела было слово предприниматель вставить, да только в русских СМИ ни одного предпринимателя не нашла, ну и написала: бизнесмен. Учебник я написала хороший, из него, как из песни, слова не выкинешь, ну и этот бизнесмен теперь мне как бельмо на глазу. Где они теперь, бизнесмены? Теперь союз предпринимателей.
В те же годы я редактировала переводы на русский статей в американском журнале TidBits для программистов. А я тогда уже жила в Осло, живое дыхание родного языка было далековато, и исправила я, помнится, довольно много слов. Слова были английские, а написаны русскими буквами, ну я им и вернула русскую оболочку. Все это я проделала зимой, а летом мы встретились в Москве с переводчиком, и тут я поняла, что я наделала: живые слова загнала в гроб, к мертвым. Программисты там, в Москве, тогда так и говорили – английскими словами на русский лад, в этом было освобождение, в этом было дыхание новой жизни. Уже много лет спустя я узнала, как все разработки русских программистов советское правительство передало иностранцам. За так. Убили русские слова в младенческом возрасте, не дав им развиться. А народ услышал все это в английском варианте, ну и стал говорить апгрейд, чат, аська и многое другое. Что сейчас устаканилось, что-то осталось, что-то ушло, что-то поменялось на более русскозвучащее.
Про компьютерные слова вспомнился ещё один забавный случай. Мы маме моей купили компьютер в те же годы, и она поначалу читала инструкцию и старалась понять, что и как. Звоню я ей как-то и спрашиваю, как мол, что ты там на экране видишь? А она мне: на мониторе я вижу …
А ещё я много переводила, и устно, и письменно. И вот в одной организации речь зашла о покупках поездок, ну я и перевожу на русский: путёвки, бюро путешествий. А мне из зала: туры, что ли, турбюро?
Новая жизнь – новые слова. Когда нужно, заимствованные. Те, что приживутся, станут русскими, те, что русскими стать не смогут, умрут. Уйдут и неуклюжие продукты местного словотворчества. Как умерли мокроступы Даля. И остались галоши-калоши.
Константин Крылов, русский философ, сетовал на недостаток слов в современном русском языке. Он объяснял это запретом на словотворчество в советский период. И сам предложил довольно много своих. Он даже алфавит предложил несколько модернизоровать, слегка пополнив его доревлюционным, слегка просто видоизменив некоторые буквы.
Нет, нет у меня печали по поводу русского языка. Жив народ – жив язык. А народу русского на земле не так уж и мало, чтоб плакать о судьбе языка.
