Открытие происходило в Атриуме Генерального штаба Государственного Эрмитажа. Атриум – модерновая постройка 2013 года, внутренний дворик, oбъединивший здания, скрывавшиеся за величественным Россиевым фасадом Генерального штаба, – его восточного крыла. Квартиру императорской фамилии – Зимний Дворец – и Эрмитаж советская власть в лице народного комиссара просвещения А.В. Луначарского объявила Государственным музеем 30.11.1917. Эрмитаж с тех пор прирастал новыми учреждениями. В расширении Эрмитажа можно увидеть символ превращения столицы империи в областной город – культурную столицу. Учреждения, где раньше сидели чиновники, плелись сложные интриги и принимались важные для огромной страны решения, попав в ведомство Государственного Эрмитажа, пустеют и становятся памятниками истории и культуры. Карл Росси разделил фасад Генерального штаба на два крыла. Государственный Эрмитаж получил в своё ведение восточное. Западное сохраняет некоторую связь со смыслом названия – там находится командование Западного военного округа России.
Из гостиницы нас привезли на открытие конгресса на автобусах и высадили на Дворцовой площади у Зимнего Дворца. Утро было тёплое, небо синее, хотя со стороны реки Мойки на Генштаб надвигалось довольно большое белое облако. Другое такое же облако наплывало со стороны Невы на Зимний Дворец. Пока мы шли к Арке Генерального штаба, а шли мы медленно, часто останавливаясь, чтобы сфотографироваться то на фоне Зимнего Дворца, то у Александровской колонны, то у Триумфальной Арки, солнце слепило глаза и не давало понять, чем наполняется кадр. Позже, рассматривая свои фотографии, я увидела много неожиданного. Например, на одной из фотографий оказался Игорь Исаев, о котором я и не подозревала, что он там проходил в то самое время. Облачные комочки, местами совсем чёрные, встречаясь друг с другом, теряли свою отдельность и слепливались в тёмно-серые облака, скрывая солнце и пряча синеву неба.
Вход в Атриум под аркой слева (если идти с Дворцовой площади). Он ведёт в большой коридор с гардеробом, туалетами и лифтами. Там же находится и лестница, на которой нас встречали волонтёры, помогающие сориентироваться и сфотографироваться у большого плаката с рекламой конгресса. Поднявшись по лестнице, мы оказались в собственно Атриуме – внутреннем дворике. Проникающий через стекло потолка естественный свет преломлялся системой сложных сетчатых покрытий из стальных прутьев и балок. Пока мы сдавали вещи в гардероб и осматривались, облака над площадью накрыли небо почти целиком. Посмотрев на потолок, можно было видеть исчезающе малюсенькие кусочки синевы в разрывах облачного покрывала. Сцена с двумя стульями для ведущих и кафедрой для докладчиков была устроена внизу, прямо у входа. От сцены вверх амфитеатром расположилась лестница. Ступени этой лестницы служили участникам конгресса сиденьями. На самом верху раздвинутые высоченные двери вели в коридор и другие залы.
Конгресс открылся кофе-брейком: слово «брейк» составители программы употребили не в смысле «перерыв на кофе», а в значении «время кофе». Чтоб попасть на кофе-брейк, надо было подняться на самый верх лестницы-амфитеатра, пройти через дверь и, не сворачивая в боковые ответвления, идти по тёмному коридору мимо инсталляции и картины А. Белкина «Высокая вода» до небольшого зала, где было устроено кафе с высокими столиками без стульев (стол от стоять) для участников. Мест за столиками оказалось маловато для того количества народу, что заинтересовалось кофе-брейком. Еда была почему-то китайская. Может быть потому, что организаторы предвидели решение Генеральной Ассамблеи провести следующий конгресс в Китае. За стойками с едой стояли официанты и следили, чтобы подносы вовремя пополнялись. Каждый брал, что хотел, сам, официанты не принимали в этом участия.
Выступлений на открытии было много. Выступающие говорили в микрофон. Звук их голосов на пути от говорящего к слушающему приобретал дополнительные шумы, что мешало восприятию. Обо всех выступлениях говорить не буду. Скажу вкратце о двух.
Первое принадлежало доктору юридических наук Николаю Михайловичу Кропачёву. Кроме титула доктора юридических наук, у него есть и другие: сопредседатель программного комитета конгресса, ректор Санкт-Петербургского государственного университета, член президиума совета по русскому языку при президенте РФ, сопредседатель совета по русскому языку при Правительстве РФ, член-корреспондент РАН. Со вторым выступил Вячеслав Алексеевич Никонов. У него тоже много титулов. На момент конгресса он являлся первым заместителем Комитета Госдумы по международным делам, председателем правления фонда «Русский мир», деканом факультета государственного управления МГУ.
В обоих выступлениях прозвучало нетривиальное для меня отношение к русскому языку. Из выступления Вячеслава Алексеевича Никонова следовало, что русский язык – это не язык русского народа, а какой-то реющий надо всеми в вышине надъязык, не имеющий отношения к русской национальности, и люди других национальностей говорят на нём лучше русских. Вячеслав Алексеевич привёл примеры. Николай Михайлович Кропачёв рассказал, что в настоящее время создаётся государственный язык Российской Федерации. Николай Михайлович многократно прерывал свою речь и напрямую обращался к сидящим в зале представителям 63 стран: «Решать вам.» Так он призывал зал взять на себя ответственность решить, какие слова и выражения из отобранных им и созданным для этого недавно специальным институтом следует включить в государственный язык. Николай Михайлович с воодушевлением и гордостью за достигнутые результаты рассказал о личных достижениях своей дочери-студентки и об огромной работе по созданию государственного языка – своей и своих коллег. Государственный язык будет языком, очищенным решениями, которые будут законодательно зареплены, от разного сора в виде иностранных и непонятных не имеющему учёной степени большинству слов. Законы будут повелевать, и уже повелевают, использовать этот новый язык в культурной, общественной и юридической сферах.
Слушая про государственный язык, я не могла удержаться от ассоциаций. Первое, что сразу пришло на ум, это слово «новиоп», образованное Дмитрием Евгеньевичем Галковским от «новой исторической общности» (советский народ) и введённое им несколько лет назад в оборот. Слово это уже довольно широко используется. Представители новиопов не любят слово русский, заменяя его словами российский и государствообразующий. Государствообразующий народ должен иметь и свой государственный язык. Дальше вспомнился basic English Чарльза Огдена 1930-x из 680 слов (уж не это ли явилось образцом того количества русских слов, которое записано в требованиях А1/ТЭУ?), где каждое слово должно было иметь исключительно одно-единственное значение. Ну и, как следствие Огденовского, и его далее разработанная разновидность – Newspeak из «1984». Эллочка Людоедка всовывает сюда же в мой текст свой напудренный носик – она упустила что-то модное и новое? Но тут я вынуждена её остановить! Ишь куда захотела! С «парнишей» и «хамить» в очищенный государственный язык! Да это хуже, чем со свиным рылом в калашный ряд! Нет и нет.
На круглые столы я не поехала. А пошла я на встречу со своей школьной подругой Маринкой, которая ждала меня под Аркой. Мы пошли пешком на Литейный проспект, я слушала родную русскую речь, не очищенную государственным языком. Зашли в «Листву», где я купила косоворотку мужу в подарок и двухтомник умершего от ковида в мае 2020 Константина Крылова, который издавался под псевдонимом Михаил Харитонов. Зашли в МТС – мой мобильник с русской симкой забастовал. В МТС мне поменяли симку (за бесплатно!), и телефон ожил. Мы с Маринкой так давно не виделись! Мы сидели в кафе и говорили-говорили-говорили. Государственный язык отсутпил в фиолетовую даль.
Маринка посадила меня на автобус, чтоб я из окна красивые виды видела по дороге в гостиницу. В тёплой осенней темноте ни с чем в мире не сравнимый город светился всеми своими фонариками и разными замысловато устроенными световыми украшениями. Я боялась проехать свою остановку и спросила шофёра, где мне выходить. Это услышала девушка на первом сиденье и спросила: «Конгресс? Садитесь рядом! Я тоже там выхожу». Я подумала: на мне написано, что ли? Девушка оказалась участницей конгресса из Томска. Я вспомнила, что два моих студента были в Томске. Рольф ездил делать доклад на конференции по истории туда в университет, а Андреас на летние, а потом и на зимние курсы по русскому языку для иностранцев. Девушка рассказала, что из их университета здесь большая делегация.
14-е сентября
Второй день конгресса, он же рабочий – день докладов участников. Все 400+ в один день. Регламент: 8 минут. Про количество докладов я прочла в письме универсантам (слово Государственного языка?), которым со мной поделилась моя подруга Александра Ливанова, доцент филфака СпбГУ.
Восемь минут это вам не 20, и даже не 15. Даже не 10. Мы с Люсей, т.е. с Людмилой Николаевной Некрасовой, решили проговорить свои доклады друг другу перед началом – проверить, укладываемся ли мы в заданное время. «Письмо как компонент сертификационного тестирования по РКИ: содержание заданий и проблема соответствия коммуникативным потребностям тестируемых (уровень ВII)» – название её доклада, написанного совместно с Ларисой Николаевной Норейко. Люся уложилась в нужные минуты, нисколько не ускоряя темпа и не тараторя.
Мой же доклад был посвящён необъятной теме – работе нашей школы с момента основания в 1995 до сего дня. Уже на стадии написания я схематизировала материал как могла, укладывая в прокрустово ложе доклада 29 лет работы школы. Тогда я ещё думала, что у меня будет 15 минут. Почему именно 15? Потому что это то время, которое давали на конференциях, где я делала доклады раньше. Но тут было 8 минут на всё про всё. Я сосредоточилась на перечислении и показе слайдов в быстром, очень быстром темпе: про поуровневую систему курсов в соответствии с уровнями системы тестирования по русскому языку как иностранному (ТРКИ) – в соответствии, но не копия; про тестирование; про издательство &METODIUS; про сайт; про клуб.
С 2006 года у нас в школе работает клуб «Самовар», который взял на себя все внеклассные мероприятия: ежемесячные заседания по лингвострановедческим темам, проведение масленицы со спектаклями, пушкинский день, летние поездки по России.
С того же самого 2006 совместно с Головным центром тестирования МГУ проводим два раза в год сертификационное тестирование, а с 2018 наша школа их локальный центр.
Сейчас свой сайт в Интернете имеют все. У нашей школы сайт появился почти одновременно со школой – в 1995, адрес его очень простой: https://russisk.no/. Его создал и придумал ему название Лейф Халвард Силли. Там информация о курсах на каждый семестр, но есть и много другого. Например, составленные мной русско-норвежский и норвежско-русский словари для низких уровней. Это было сделано ещё до публикации «Лексических минимумов» издательством «Златоуст», я опиралась на другие источники. Тогда, в 1990-е, возможности проставлять ударения в Интернете не было предусмотрено. У нас же ударения есть: Лейф Халвард сумел найти способ это сделать. Об этом, как и о многом другом, я в докладе не рассказала. Вернувшись в Осло, я сделала на ютубе презентацию содержания своего конгрессного доклада в менее ограниченных временных рамках. Её можно посмотреть тут: https://bloggpost.russisk.no/textpattern/index.php?event=link&step=link_edit&id=7&sort=name&dir=asc&page=1
После моего доклада Люся сказала, что она знает, о чём я могла бы сделать доклад на следующем конгрессе, – о масленичных спектаклях. Я ответила, что не думаю, что всё это с постановками уже перегорело во мне, что того счастья, которое я испытывала, ставя спектакли, уже нет и не будет. Тогда меня захватывал каждый раз новый диалог с текстом – с текстом, слова которого я должна была воплотить в предметах, имеющихся в моём времени-пространстве, в людях-своих студентах. Я должна была вставить то, что было в тексте, в мой сегодняшний/тогдашний хронотоп, найдя реальные физические предметы антуража и реквизотов, которые бы передавали мысль, внушенную мне «разговором» с авторским текстом; сократить, не искажая, реплики; продумать интнации каждого персонажа; отработать реплики с живыми студентами – исполнителями ролей; найти им костюмы и предметы, которыми пользуются в пьесе их персонажи; расставить мебель в нужном положении; расписать, кто откуда и когда выходит, кто-куда-когда уходит, кто как стоит/сидит/лежит в каждом своём появлении на сцене относительно других персонажей и предметов. Студенты вносили своё во всё это, они вступали в диалог с текстом через меня, увлекаясь сами, уточняя, а подчас и меняя моё изначальное видение того, что должно было случиться на сцене.
Мы говорили после моего доклада, когда мне было плохо от неудовлетворённости своим выступлением и всё вообще окрашивалось в тёмные тона. Я уже два года ничего не ставила. На масленичных спектаклях пандемия поставила если не точку, то жирную запятую, заставив искать новые формы. В пандемийный год я сняла зум-сериал по «Преступлению и наказанию». Тогда всё было закрыто, студентам приходить в класс было строго запрещено, собираться в других помещениях тоже.
Об этом сериале я делала доклад на конференции в ИМЛИ, вот ссылка на их сайт с этой конференцией, где первые 30 минут мой доклад: мой доклад. На моём канале в ютубе можно посмотреть полный вариант доклада:
Все серии сериала можно найти на канале ZoiaNikolskaia в ютубе.
Я вспоминаю с благодарностью и удовольствием время, когда я ставила студенческие спектакли. Я сказала Люсе не всю правду. Правда в том, что я начала понемногу работу над новым проектом, который связан с поставленными спектаклями и не могу – не умею – пока об этом говорить. Люсин вопрос задел во мне то, что находится на таком уровне развития, где много хаотичного и мало оформленного, и поэтому на него отвечать было никак нельзя.
Направления и заседания конгресса
Название 15-го конгресса «Русский язык в меняющемся мире». Все более 400 докладов были распределены по 13 направлениям, а направления, в свою очередь, по заседаниям. Направления имели названия: 1) «Системно-структурное описание современного русского языка», 2) «Современный русский язык: социологические аспекты исследования», 3) «Русская культура в меняющемся мире», 4) «Исследования динамики языковых изменений», 5) «Методика преподавания русского языка как иностранного, родного и неродного», 6) «Язык. Сознание. Культура», 7) «Современная русская лексикография: традиции и инновации», 8) «Русский язык: коммуникативно-прагматические аспекты исследования», 9) «Сопоставительное изучение русского и других языков: лингвистический и методический аспекты», 10) «Превод как средство межкультурного взаимопонимания, предмет изучения и обучения», 11) «Русский язык в медиа-пространстве», 12) «Русская литература в мировом литературном процессе: история и современность, 13) «Методика преподавания русской литературы: теория и практика».
В каждом направлении был обозначен круг тем. Например, в направлении 5, куда был помещён мой доклад, обозначены такие темы: 1) история преподавания русского языка как иностранного; 2) уровни владения русским языком и проблемы их описания; 3) актуальные проблемы преподавания русского языка разным контингентам обучающихся; 4) новое в обучении аспектам языка и видам речевой деятельности; 5) проблемы межкультурной коммуникации в теории и практике преподавания РКИ; 6) роль русской культуры в преподавании русского языка; 7) русский язык и билингвизм в новых культурно-языковых условиях; 8) современная парадигма обучения русскому языку как иностранному; 9) цифровые технологии в преподавании русского языка; 10) лингводидактическое тестирование; 11) метапредметные аспекты преподавания русского языка. Темы не являлись структурно образующим компонентом, они давались списком под каждым направлением. Направления делились на пронумерованные заседания. Например, мой доклад был в плане заседания номер 11, а доклад Некрасовой в плане заседания №7 того же направления. Направление 5 было самым большим, оно включало 12 заседаний.
Потренировавшись в тайминге своих докладов, мы с Люсей пошли на второй этаж, где проходила работа секций. Первое, что мы увидели, – стол с выставленными изданиями «Златоуста». Представительницы издательства дали нам анкеты, заполнив которые, мы становились участниками лотереи и получали возможность выиграть книгу. Розыгрыш намечался на обеденный перерыв. Мы заполнили анкеты. Люся сказала: «Я никогда ничего не выигрываю». Её доклад был до обеда. Она была четвёртой выступающей.
Доклады заседания 7
Мы прослушали все три доклада, которые были до Люсиного выступления. В докладе Дубининой, Ерофеевой, Ильичёва и Птюшкина «Российская система тестирования граждан зарубежных стран по русскому языкы (ТРКИ): векторы модернизации» прозвучало, что следует ввести ещё один уровень, а именно нулевой. Мне эта мысль весьма близка. Уровень А1, первый уровень существующей системы, довольно сложен, и до него дойти моим студентам, которые занимаются раз в неделю по 90 минут, требуется довольно много времени. Было бы неплохо предложить возможность сдавать тест раньше. Доклад Криницкого и Смирновой «Тест по русскому языку как иностранному уровня ТРКИ-IV/C2: к вопросу о реновации формата» порадовал: оказалось, что не только мне одной интересна эта тема. С 1999 года в связи с этим уровнем я не заметила никаких публикаций. А когда у меня появился студент, который захотел сдать тренировночный тест этого уровня и я дала ему открытый вариант С2 того года, то увидела, что тест С2 легче теста С1. А это неправильно.
Лотерея «Златоуста»
После Люсиного заседания мы подошли к столам «Златоуста». Там вовсю шёл розыгрыш призов. Девушка показывала книгу, которая разыгрывалась, запускала барабан логотрона. Он крутился, останавливался, она доставала лоты с номерами и объявляла имена выигравших. Через какое-то время она взяла со стола самую толстую книгу и сказала: «Словарь русской ментальности». Запустила логотрон. Когда он остановился, вытащила номер и объявила: «Некрасова Людмила. Есть такая?» Люся никак не ожидала такого поворота барабана. «Словарь русской ментальности» перешёл к Люсе под громкие аплодисменты и скандирование «Па-здрав-ля-ем!»
Другие доклады
Когда я читала программу на этот день, поставила галочки у докладов, названия которых мне показались интересными, и собиралась пойти их послушать. Но реальность оказалась другой, и я слушала доклады, которые не планировала, и почти не слушала те, которые наметила. Из намеченных я прослушала доклад И. Г. Милославского. Когда-то, в 1977 или 1978 годах, будучи студенткой филфака МГУ, я слушала его лекции по русской морфологии. Он тогда был аспирантом, у него были очень интересные идеи по поводу частей речи, о небезусловности границ между ними, о том, какие слова и по каким причинам нарушают эти границы. Эти его идеи мне очень нравились, они и сейчас делают свою полезную работу, моя «Russisk morfologi» в какой-то степени несёт на себе их печать. В докладе на конгрессе Милославский посмеялся над преподавателями, которые обучают морфологии вместо (почему вместо?) обучению практической разговорной речи. Пафос его речи на меня произвёл несколько удручающее впечатление. Доклад его назывался «Зависимость содержания обучения русскому языку от нацеленности на рецептивную/продуктивную речевую деятельность». Кроме доклада Милославского, я прослушала все доклады на своём заседании. Не могу сказать, что они были неинтересными. Это были в основном скорее рассказы энтузиастов, которые в своих далеких странах хотят создавать и создают курсы обучения русскому языку.
В этот день получилось перекинуться тремя словами с Игорем Исаевым, двумя с Фёдором Ивановичем Панковым, одним с Ларисой Анатольевной Дунаевой и сказать «Здравствуйте» Татьяне Владимировне Кортаве.
Сашин визит
В конце дня ко мне приехала Саша, она же кандидат филологических наук и доцент кафедры скандинавской и нидерландской филологии филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Александра Николаевна Ливанова. Мы замечательно пообщались. Она не была в районе моей гостиницы чуть не с тех пор, когда помогала понимать русскую речь строившим её шведам, и никак не могла привыкнуть к тому, что вокруг столько домов. В то время на этом месте был пустырь. От Саши я узнала, что в Петербурге есть сеть продуктовых магазинов «СемишАгов». Поначалу я подумала, что это «Семь шагОв», что это такой питерский прикол: «Семь шАгов». Но нет. Магазин на самом деле называется фамилией «СемишАгов». Мы пошли в такой магазин неподалёку от гостиницы, потому что Саша захотела мне подарить клюкву в сахарной пудре. В детстве я любила это лакомство. Мой дядя привозил мне его вместе с бананами и коробками с вафельными орешками из Ленинграда. Мы тогда жили в Очакове Николаевской области, папа служил на Майском острове, я ходила в первый класс, а папин брат учился в Ленинграде. Кстати, вафельных орешков я с тех пор нигде никогда не видела.
Первый поход к Финскому заливу
Проводив Сашу, мы с Люсей отправились к Финскому заливу. В темноте по неизвестным улицам, дорогам, мимо оставленным на ночь рабочими строек, мимо выгуливающих собак молодых людей и девушек. У воды были булыжники, на которые мы и забрались. Люся поближе к воде, я подальше. Мы решили, что мы молодцы. И пошли ужинать в тот самый пивбар, на который чуть не променяли Le Mouzjik’a в первый петербургский вечер. В баре было тепло и очень мило. Все были симпатичные, и официанты, и посетители, и казалось, что все друг другу были друзья. Между стульями бегали две собаки, чёрный и белый пудели. Они понимали, что они симпатичные, и забирались к некоторым посетителям (которые не имели ничего против) на колени.
26.10. 2023. holdt vi vårt andre møte i dette semesteret.
Fra våren av bruker vi kafeen Grains for møter i klubb Samåvar. Det er en hyggelig kafe med bakeri. Der kan man kjøpe franske pannekaker (crêpes), te, kaffe, kaker. Noenganger får man med seg gratis brød når man går, om man er blant de siste som forlater kafeen.
Den 26. oktober snakket Zoia om navnlister som finnes på russisk.no
På https://russisk.no i pop-up menu «Ressurser» finner man «Ordlister». Dersom man går dit, finner man navneordlister. Det er 4 av dem:
♂ formelt gutten. → uformelt + ♀♂ fars- & e.navn
♂ uformelt guttenavn → formelt
♀ formelt jentenavn → uformelt
♀ uformelt jentenavn → formelt
Har du lest noen ganger en russisk roman eller fortelling, har du sikkert opplevd at en og samme person ble kalt ved ulike navnvarianter og at det ikke alltid var så lett for deg å identifisere karakteren. Vi her på Språkskolen russisk.no &METODIUS har ordlister med både mannlige og kvinnelige navn som vil hjelpe deg å holde orden på personer som du leser om og forstå mer hvordan russiske navn er strukturert og hvordan de fungerer.
Et offentlig russisk navn består av fornavn, farsnavn og etternavn.
Farsnavn er navnet til vedkommendes far med tillagt suffiks. For menn blir det suffikset -вич, for kvinner -вна. Dette kan du også lese i våre navnlister. Etternavn har bøyningsendelse etter kjønn. Mannlig etternavn har null i utgangsformen, kvinnelig etternavn ender på -a. F.eks.: Зоя Александровна Никольская består av fornavnet Зоя, farsnavn Александровна og etternavn Никольская. Person med dette navnet er kvinne. Александр Владимирович Никольский består av fornavn Александр, farsnavn Владимирович og etternavn Никольский. Александр Владимирович Никольский er en mann.
I tillegg til offentlig navn har envher russer mange varianter av sitt fornavn. Disse lages av offentlig fornavn og av ulike deler av avledninger. De fleste navnvarianter uttrykker ulike forhold til vedkommende. F.eks. Александр er offentlig navn. Алекс, Саша, Шура er veldig typiske forkortninger. I våre navnlister finner du disse og mange andre varianter av Александр og mange andre fornavn.
Våre elektroniske ordlister ble opprinnelig laget i slutten av 1990-tallet, på den tiden var det ikke så lett å få trykk og søkemuligheter. Vi ble veldig stolte da vi greide å vise trykk. Det er faktisk mulig å bruke søkemuligheter óg, men bare innenfor variantene av ett og samme navn.
МАПРЯЛ – международная ассоциация преподавателей русского языка и литературы, моя профорганизация с 2001 года.
Я редко обременяла её своим присутствием. Доклад об Азбуке от &МЕТОДИУСа на симпозиуме в Велико Трырново в 2006 да доклад о причастии на онлайн-конференции в Софии – вот и всё моё участие. На большее не хватало ни времени ни желания. Приглашение на 15 конгресс в Петербург пришло в период составления планов на следующий семестр, т. е. поездку можно было учесть при составлении учебных планов, и я решила поехать. Я не рассчитывала тогда, что МАПРЯЛ оплатит мои расходы. Вдруг пришло письмо: МАПРЯЛ оплатит транспорт по России. Оплата транспорта по РФ логична – санкции отменили возможность пользоваться в России картами, выпущенными за её пределами. Оказалось, что МАПРЯЛ берёт на себя оплату как проживания, так и проезда от пункта отправления до пункта назначения. Единственное, что я оплачивала сама, это гостиница в Таллине – я решила не мучить себя ночным автобусом. Отдельным письмом меня спросили, хочу ли я участвовать в Генеральной Ассамблее, которая будет проходить в рамках Конгресса. Это было для меня ново, а потому интересно, и я согласилась.
Конгресс проходил с 12 по 16 сентября 2023. Собственно конгрессные мероприятия были 13 и 14, 15 сентября – Генеральная Ассамблея и закрытие, первый и последний дни были зарезервированы для приезда и отъезда участников.
11.09.2023.
В понедельник 11-го сентября я полетела из Осло в Таллин на самолёте авиакомпании Norwegian, переночевала в Таллине, а 12-го уехала из Таллина в Скт Петербург на автобусе компании Lux Express. Этот путь я опробовала в феврале. Другие варианты через Турцию или Сербию на перекладных самолётах, а также самолётом в Финляндию с последующим автобусом в Петербург выглядели более затратными как по деньгам, так и по времени.
Самолёт Осло-Таллин
В самолёте Осло-Таллин я сидела в одном из задних рядов у окна. Рядом со мной оказался молодой человек. Слева от него у прохода сидела приветливо улыбавшаяся яркая блондинка лет 60-70. Мои соседи общались довольно громко, чем лишили меня возможности их не слушать. Диалог строился как катехизис: вопрос вопрошающего – ответ отвечающего. Вопрошающим была блондинка, отвечающим молодой человек. Он из Геническа – города, где я родилась. Никогда до этого я не встречала геничан в Осло. Да и вообще за пределами Геническа. С началом СВО геничанин уехал в Таллин, да так там и живёт в пригороде, работая в ИТ-секторе. Он много раз в течение беседы подчёркивал, что никогда даже мысли не допускал о том, чтобы жить на пособия. В Осло он приезжал к своей девушке в гости.
Аэропорт Таллин
В аэропорту Таллина я не нашла ожидаемого выхода к трамваю: в феврале именно на трамвае я доехала до автовокзала. Заморачиваться с поисками трамвая я не стала и взяла подъехавшее такси. Я спросила шофера, принимает ли он к оплате неэстонские банковские карты. Кивок его я истолковала положительно и села в машину. Дальше все происходило в полнейшем молчании: шофёр положил мой чемодан в багажник, всю дорогу молча смотрел куда следует – прямо, молча остановился у гостиницы, молча взял мою банковскую норвежскую карту, молча выдал мне квитанцию, молча поставил мой чемодан на асфальт и, не дожидаясь, пока я его возьму и скажу спасибо, без единого слова или кивка уехал.
Гостиница Ibis
В гостинице Ibis на ресепшене молодой человек говорил только по-английски. Мне показалось, что русский ему не чужой. Но я не стала это выяснять. Подумала: а вдруг им на работе запрещено говорить по-русски и могут оштрафовать или вообще уволить? Комната была аскетическая, без шкафов и полок, зато с телевизором в полстены. Интересно, кто-то смотрит телевизор в наши дни? Задавая себе этот вопрос, я взяла пульт и включила. На всех каналах говорили исключительно по-эстонски. Это мне напомнило о письме-подтверждении, которое накануне я получила из гостиницы: оно было на эстонском. Вряд ли они думали, что я владею их языком. Скорее полагали, что я могу воспользоваться гуглом для перевода. И не были не правы. Наверно, можно было настроить телевизор на английский, но я не стала этого делать – не нашла ничего такого, что бы мне захотелось посмотреть и понять.
12-е сентября
Завтрак сервировался в маленьком зальчике. Народу почти не было. Официантами были негры. Хотя официанты – громко сказано. Они просто следили, чтобы на общем столе у окна не кончалась еда, а автоматы с чаем-кофе-соками работали бесперебойно. Следящих, кажется, было двое. И это было слишком много – в зале, кроме меня, было 2 человека. Иногда из служебной двери выходили светловолосые женщины. Они скорее всего работали на кухне: в зале они ничего не брали, ни за чем не следили. Просто входили через одну дверь и выходили в другую. Было тихо и симпатично. Есть мне не хотелось, я выпила чаю и завернула себе в дорогу три бутерброда – два с сыром и один с ветчиной да взяла два яблока. И правильно сделала – в автобусе пригодилось.
До автовокзала можно было дойти пешком, но я не стала рисковать и попросила заказать себе такси. Водитель был, как и накануне, эстонец, но чуть более разговорчивый: сказал good-byе уезжая.
Автовокзал, Таллин
До отправления моего автобуса у меня было много времени, и я стала читать соцсети. Со дня моего отъезда из Осло обсуждали происшествие со стоматологом Ириной из Петербурга. Её лишили автомобиля на границе с Германией, оставили ночью на дороге с собаками, которых она возила в Голландию на выставку. Журналисты рассказывали про какие-то давно принятые, но только вот сейчас применённые правила ЕС, не позволявшие русским гражданам ввозить в ЕС шампуни, мобильники и прочие вещи. Из сообщений невозможно было понять, каких категорий граждан это касается, где, когда, кому и что нельзя. Потом пошла инфа, что ограничения коснутся только личных автомобилей с русскими номерами, мол, въезжать в страны ЕС на них будет запрещено. Позже, уже когда я была в Петербурге, сказали, что только Финляндия, а потом и Эстония введут у себя запрет на русские номера, а про шампуни и мобильники больше не говорили.
Таллин – Петербург
Новости сеяли в душу сомнения. Но автобус пришёл по расписанию и отправился по назначению. В феврале шофёры были русские, раздавали пассажирам воду, помогали советами. В этот раз шофёрами были эстонцы. Их было двое. На все вопросы пассажиров у них был один ответ: это не входит в круг наших обязанностей. Может поэтому, а может ещё почему, приехали мы в Петербург на две минуты раньше.
Нарва
Пограничный пункт на эстонской стороне очень сильно отличается от пограничного пункта на русской. И это при том, что строили их, наверно, одновременно. В Нарве (Эстония) всё цивильно, туалеты чистые, зал ожидания, хоть и маленький, но с сиденьями в несколько рядов. Даже автоматы с какой-то едой и водой есть. Прохождение контроля максимально автоматизировано: паспорт прикладывается к экрану турникетов типа тех, что в московском метро, информация считывается, и человек проходит. Туалеты чистые, в них всегда есть бумага. Пограничников не видно. Только одна женщина в форме иногда заглядывает в зал, проверить, все ли правильно прикладывают свои паспорта к экранам. Всего этого, однако, не видит пассажир, который едет в Петербург. Пограничники и таможенники входят в автобус, смотрят паспорта, автобус едет дальше. Только едущие из Петербурга в Таллин видят вышеописанную цивилизацию.
Иваногород
В Ивангороде (Россия) здания пограничного контроля и магазина беспошлинной торговли с анлийской надписью «Taxfree» можно назвать зданиями условно. Никому не должно придти в голову, что они новые. В здании паспортного и таможенного контроля установлены будки, где сидят пограничники и проверяют вручную паспорта у пассажиров, стоящих в длинной очереди. Аппараты для считывания информации у контролёров не всегда работают. С нами в автобусе была молодая китайская семья с маленьким ребёнком. При осмотре их паспортов случилась задержка. Служащие выходили из своих будок, утешали китайцев, объясняли, что вот, мол, старый аппарат не считывает электронные штампы, но сейчас принесут другие аппараты, которые смогут, улыбались ребёнку. За будками с паспортным контролем сразу же за нехитрым турникетом установлена на полу лента со сканером для багажа, у ленты стоит таможенница. В феврале была ещё и собака, носом определяющая наличие наркотиков. Туалеты издают забытый за постсоветское время запах, туалетной бумаги в сентябрьскую мою поездку не оказалось. Выходя из кабинки, я сказала об этом стоящей за мной женщине, предложив ей свои бумажные носовые платочки. На это она ответила так: «Я знала, в какую страну еду: у меня есть свои. Спасибо.» Эта женщина лет 30 назад уехала из родного Петербурга в США, работает там в банке. Ехала она сейчас в Петербург к своей престарелой и больной маме. Мне стало не по себе от этих её слов про страну, и я сказала, что в феврале бумага в туалете была. Сесть в зале ожидания не на что. Пройдя паспортный контроль и таможню, все стоя ждут приглашения шофёра в автобус. После таможни мы ехали так быстро, что приехали на несколько минут раньше.
Петербург
На Обводном канале в Петербурге меня ждала моя школьная подруга Маринка, за несколько месяцев до того перенесшая операцию на бедре, и две девушки-представительницы МАПРЯЛа. Маринка решила не ездить со мной в гостиницу в этот вечер. Мы с ней на полную катушку использовали время ожидания такси и отлично пообщались. Одна из встречавших меня девушек оказалась дочерью университетского, а заодно и МАПРЯЛьского бухгалтера Елены, с которой меня познакомила в гостинице. Она поехала со мной и направляла меня в нужные места в нужной последовательности: я отметилась в списках участников, получила папку с материалами и бейджик (очень важный предмет!) и пошла на ресепшен, где должны были выдать ключ в мой номер. Выполнив все эти действия, девушка передала меня своей маме. Елена принесла мне ещё одну папку. Это были материалы Генеральной Ассамблеи. Елена строго сказала, что я не должна опаздывать, что Ассамблея это очень серьёзно, что я должна прочесть все материалы, которые в папке, и правильно голосовать за свою Ассоциацию. Я индивидуальный член, за мной никаких ассоциаций не стоит, и я внутренно улыбнулась, слушая ее наказы. Конечно, я ничего не прочла. И не потому, что несерьёзно отнеслась к словам Елены, просто у меня не оказалось никакого времени на это.
Le Mouzjik
Я поехала на лифте в свой в номер на 11-м этаже. Не успела я посмотреть в окно, как пришла эсэмэска от коллеги из Москвы: она уже подъезжала к гостинице. Я вспомнила, что голодна, и предложила ей сходить поесть. Люся тут же согласилась, и мы договорились о встрече. Когда я ещё сидела в такси, обратила внимание на большой рекламный щит, на котором было написано LE MOUZJIK. Под этим словом было написано, что это место, где можно было и позавтракать, и пообедать, и поужинать. Я рассказала о нём Люсе, и мы пошли искать лё Мужика. Было темно. Только кое-где тусклые фонари тускло освещали небольшое пятно дороги. Между фонарями разглядеть что-нибудь было трудно. Мы уже шли какое-то время, а Le Mouzjik’a все не было и не было. Мы даже чуть было не променяли лё Мужика на пивбар, освещённый и легкодоступный. Но в этот момент мы увидели его: Le Mouzjik был на некотором возвышении, к нему надо было подниматься по тёмной лестнице. Внутри висели огромные люстры над пластиковыми столиками, столешницы которых были стилизованы под мрамор. Кроме нас, народу там было две или три пары. Нам принесли меню. Я заказала «салат-салат» и думала, что это салат из растения под названием салат. Но это оказалось намного более сложной композицией. Главное блюдо была рыба «дорадо». Люся сказала, что это может быть окунь. Уже позже я прочла в википедии, что так называется карась с золотой полоской у глаз – отсюда название dorado – позолоченная. Официант предупредил, что подается дорадо без гарнира. Если я хочу гарнир, надо сделать дополнительный заказ. Я не хотела. Рыба без гарнира наводила на приятные воспоминания о далёкой по времени Италии и совсем недавно посещённой испанской Малаге. Рыбу принесли с лимоном, совсем как в южных странах, и она оказалась вкусной и питательной.
Прибалтийская
Гостиницу «Прибалтийская», где мы жили, построили шведы на пустыре Васильевского острова прямо у воды. Моя подруга Александра (сейчас она доцент филологического факультета СПбГУ) в то время была студенткой Ленинградского университета и работала там: помогала с переводом. Компания Skanska закончила строительство в 1979. Кроме гостиницы, тогда там не было ни одного жилого дома. Встретившая меня на Обводном Маринка в 1980-е работала переводчицей в «Спутнике» с датской молодёжью. Датчан иногда селили в «Прибалтийскую», и это очень не нравилось ни переводчикам ни туристам – далеко, плохое сообщение с городом. Одно только развлечение – прыгать в Финский залив прямо из гостиницы поплескаться – для плавания там было слишком мелко.
Гостиница огромная, несколько мрачная. Атмосфера вестибюля мне показалась советской, а на этажах немного шведской. Я путалась в коридорах всю неделю, дорогу от лифта к себе в номер с первой попытки далеко не всегда удавалось найти. Я хорошо понимала людей, которые просили меня помочь им разобраться в коридорах и дверях.
Сейчас всё пространство перед гостиницей плотно застроено, ходят троллейбусы и автобусы, рядом станция метро. На отнятой у воды территории развернулось строительство жилых кварталов. Теперь от гостиницы до Финского залива надо идти минут 40. И все эти 40 минут идёшь мимо небоскрёбов, расположившихся на нескольких улицах. Строительство не прекращается. Воду Финского залива продолжают засыпать песком, а на образовавшейся суше возводят высотки. Не очень понятно, зачем: уже построенные ещё не полностью заселены, на всех домах плакаты с приглашением покупать там квартиры.
Стихотворение «Пасха в Петербурге» было написано Игорем Северяниным в 1926 году. Автор тогда жил в Эстонии. Он уехал туда на дачу в 1918 и не смог вернуться – Эстония стала отдельной страной. Эстония вернулась в Россию в 1940 году, за год до смерти поэта. Вернулся и поэт – своим творчеством. Эстония в 1991 отделилась снова, а поэт остался – поэзия пребывает, где её печатают, слушают и читают. В России Севрянина печатают, его стихи и романы доступны в интернете.
Яннике Остерволд и Тури-Лене Ургорд (группа B2) перевели стихотворение на норвежский.
Тури-Лене сделала дизайн.
Перевод опубликован в разделе сайта школы «работы студентов» тут:
«Påska i Sankt-Petersburg»
Работа над переводом
На занятиях Яннике и Тури-Лене с моей помощью искали адекватные формулировки на норвежском. Не всегда один и тот же текст толковался всеми одинаково. Обсуждали все мнения, слушали аргументы и выбирали то, с чем все могли согласиться. Иногда в ходе обсуждения возникало новое толкование, и если оно всех удовлетворяло, принимали его. В промежутках между занятиями Тури-Лене переписывала набело то, к чему мы пришли на занятии, обдумывала шероховатости и предлагала новые формулировки, которые, в свою очередь, обсуждались на следующем занятии.
Почему «Пасха в Петербурге»
На весенний семестр всегда приходится пасха. А чаще две – норвежская и русская – в силу разницы церковных календарей: григорианского в Норвегии и юлианского в РПЦ. В 2023 через неделю после норвежской наступила русская православная. Русская пасхальная неделя была рабочей. Моя троюродная сестра прислала мне в честь праздника стихитворение «Пасха в Петербурге» Игоря Северянина, и я принесла его в класс. Вот оно:
Гиацинтами пахло в столовой,
Ветчиной, куличом и мадерой,
Пахло вешнею Пасхой Христовой,
Православною русскою верой.
Пахло солнцем, оконною краской
И лимоном от женского тела,
Вдохновенно-веселою Пасхой,
Что вокруг колокольно гудела.
И у памятника Николая
Перед самой Большою Морскою,
Где была из торцов мостовая,
Просмолённою пахло доскою.
Из-за вымытых к Празднику стекол,
Из-за рам без песка и без ваты
Город топал, трезвонил и цокал,
Целовался, восторгом объятый.
Было сладко для чрева и духа.
Юность мчалась, цветы приколовши.
А у старцев, хотя было сухо,
Шубы, вата в ушах и галоши…
Поэтичность религии, где ты?
Где поэзии религиозность?
Все «бездельные» песни пропеты,
«Деловая» отныне серьезность…
Пусть нелепо, смешно, глуповато
Было в годы мои молодые,
Но зато было сердце объято
Тем, что свойственно только России!
Просодия
Стихи помогают осваивать русское ударение. Норвежская просодика отличается от русской главным образом двумя «не» – 1) ударение не привязано к длительности, 2) движение голоса вверх и вниз связано не только с синтагмами, но и различает смыслы слов. Будучу примененными к русской речи, эти «не» укорачивают русские ударные звуки, иначе делят и соединяют слоги в словах. Стихотворение задает свой ритм и держит чтеца в рамках этого ритма. Если студент не глух, если он способен отдаться ритму стиха, он легко и неизбежно вовлекается во все остальные элементы мелодики русской речи.
Некоторые комментарии к тексту стихотворения
Спотыкаясь немного на первых строчках стихотворения, студенты, слегка направляемые мной, быстро входят в нужный ритм, и поправлять ударения в дальнейшем чтении практически не приходится. Переводить «Пасху в Петербурге» им было не так трудно, но просмолённые доски, торцы мостовой, а также субъектность пасхи, города и юности заставляли останавливаться, выслушивать мои комментарии и думать, как это передать на норвежском. «Просмолённою пахло доскою» Тури-Лене предложила трактовать как запах от икон. В пасхальную ночь совершаются крестные ходы с иконами: смола используется в лаковых покрытиях. Однако вряд ли запах исходил от икон, да ещё такой, который бы мог продержаться до следующего дня (в стихотворении «пахло солнцем»). Да и крестные ходы совершают вокруг церкви. А в стихотворении просмолённой доской пахло у памятника императору Николаю Первому. Запах просмолённой доски в этом тексте могли дать только торцы мостовой. Об этих мостовых мало кто помнит сейчас. Поэтому не могу отказать себе в комментарии.
из торцов мостовая
Торцовые мостовые – не дощатый настил вроде деревянных тротуаров в старой части Архангельска. Торцовые мостовые укладывали на проезжей части центральных улиц Петербурга. Инженер и статский советник Василий Петрович Гурьев подробно описал этот метод в своей, изданной в 1836 году, книге «Об учреждении торцовых дорог и сухопутных пароходов в России посредством компании». Торцы – это шестигранные шашки 18 см на 25 см из дуба, акации, осокоря (черного тополя) или осины, которые «не гниют в земле, а в мокром грунте каменеют». Грунт, на который укладвыали эти шашки, покрывался смесью из гравия и щебёнки и уже на него укладывали от 5 до 8 см песка. Чтобы торцы плотно прилегали друг к другу, их заливали смолой и посыпали песком. Смола не давала просочиться воде, и торцы таким образом защищались от разбухания. Каждый год торцы подсмаливали по швам и по поверхности. В Петербурге к 1910 году все центральные улицы имели такое покрытие. В стихотворении указано очень точно, откуда доносился запах: «И у памятника Николая Перед самой Большою Морскою, Где была из торцов мостовая».
На улицах с таким торцовым «паркетом» на проезжей части было очень комфортно жить: шума от транспорта почти не было слышно.
Стихотворение написано в 1926, когда таких мостовых уже практически не было – наводнение 1924 года очень их испортило, а в холодную и голодную зиму 1925 остававшиеся торцы сгорели в печках петербуржцев. И даже неважно, знал ли об этом проживавший с 1918 года в Эстонии Игорь Северянин. Он пишет о дореволюционном Петербурге, где он родился, жил и гулял по торцевым мостовым, ощущая их смоляной запах.
Субъектность города
Непросто было передать на норвежском субъектность города, который «топал, трезвонил и цокал, целовался, восторгом объятый», и юности, которая мчалась, «цветы приколовши». Тури-Лене и Яннике говорили, что город на такое не способен, способны только населяющие его люди, и, конечно, мчаться по-норвежски могут подростки, а не юность, да и слова такого – юность – в норвежском нет. Субъектность города всё-таки оставили как есть, когда решили вопрос о точке зрения лирического героя стихотворения при описании производимых городом топота, трезвона и цоканья. Память лирического героя позволяет ему произвольно менять точку зрения, и она в каждой строфе новая. В первой она позволяет видеть столовую в доме, во второй автор показывает нам улицу около дома (пахнет оконною краской), в третьей мы с ним уже в центре, у памятника Николаю, а в четвертой лирический герой ставит себя на точку зрения находящихся в домах людей, которым через помытые к пасхе окна виден народ на улицах (топот), слышны колокольный звон церквей (трезвон) и цоканье лошадей. Это цоканье ведёт нас туда, где не было торцевого покрытия на проезжей части. Город в этой строфе и участник и зритель пасхального Праздника одновременно.
Граница между радостью и «деловой» серьёзностью
Первая строчка пятой строфы «было сладко для чрева и духа» – резюме предыдущих с запахами куличей, ветчины и мадеры, с объятым восторгом городом. Вторая – прощание с «бездельными песнями» юности, которая «мчалась, цветы приколовши». Третья строчка о старости, которая, пребывая в том веселом мире, отгораживается от него шубами, калошами и ватой в ушах. Эти шубы и калоши, эта вата в ушах отделяют от всеобщего пасхального веселья и пребывающую ещё там старость, и лирического героя, юность которого умчалась от него в предыдущей строке, и читателей. Шубы-вата-калоши прочерчивают границу между ушедшей в небытие страной радости и наступившей после 1917 года её противоположностью с безрадостной «деловой» серьёзностью.
Некоторые сведения об авторе
Отец
Игорь Северянин – псевдоним, и поначалу автор писал его с дефисом: Игорь-Северянин. Настоящая фамилия поэта Лотарёв. Отец поэта, Василий Петрович Лотарёв, закончил Николаевское Инженерное училище, то самое, что и Достоевский. Перед отставкой он имел звание капитана полка железных дорог. В «Росе оранжевоого часа» поэт так описал его:
Отец мой, офицер саперный,
Был из владимирских мещан.
Он светлый ум имел бесспорный
Немного в духе англичан.
Была не глупой Пелагея,
Поэта бабка по отцу:
На школу денег не жалея,
Велела дедушке-купцу
Везти детей в далекий Ревель
И поместить их в пансион,
Где дух немецкий королевил
Вплоть до республичных времен…
…
В четыре года по-немецки
Отец мой правильно болтал,
А бабка по-замоскворецки
Копила детям капитал.
Окончив Инженерный замок,
Отец мой вышел в батальон,
….
Великолепнейший лингвист,
И образован, и воспитан,
Он был умен, он был начитан;
Любил под соловьиный свист
Немного помечтать; частенько
Бывал он в Comédie Fransaise;
Но вместе с тем и Разин Стенька
В душе, где бродит русский бес,
Обрел себе по праву место:
И оргии, и кутежи
Ему не чужды были. Лжи
Не выносил он лишь.
Мать
Мать поэта была из дворян. По линии матери Игорь Северянин был родственником поэта Афанасия Фета (1820-1892). Брак с Василием Лотарёвым был для нее вторым. От первого брака у неё была дочь Зоя. Первый муж, генерал Домонтович, состоял раньше в другом браке и имел от первой жены дочь Александру (1872-1952), известную под фамилией Коллонтай. Александра Коллонтай была в Норвегии советским полпредом и торгпредом в 1922-1926, а с 1927 по 1930 совмещала этот пост с работой в торговом представительстве в Швеции. Из Осло, который в бытность тут Коллонтай, назывался Христианией, она написала Игорю Северянину письмо. Его автобиографический роман «Падучая стремнина» пробудил в Коллонтай воспоминания другого времени, где остались юность, радость и милые сердцу люди. В наступившей «деловой серьёзности» она превратилась из Шурочки в страшную Коллонтай: «Вы помните Шурочку Домонтович, Вашу троюродную сестру, подругу Зоечки, теперь «страшную Коллонтай»? Она знала, о чем писала, что стояло за этим эпитетом: секс как стакан воды был в длинном списке самым невинным.
С отцом на восток
Генерал Домонтович был ревнив. Может, он подозревал, что молодой поручик Лотарёв нравится его жене, и завещал все свое состояние дочери Зое. Генерал не ошибся в своих подозрениях. После смерти генерала его вдова вышла замуж за Василия Лотарёва. Пока Зоя была жива, новая семья жила так, как будто состояние генерала принадлежало матери, а не дочери. Зоя умерла от менингита довольно рано, и мужнины родственники не преминули указать Наталии Степановне Лотарёвой на то, что в случае смерти Зои все состояние переходит к ним, а не к ней, жене. В жизни Лотарёвых наступили трудные времена. Золотое детство Игоря закончилось. Мать и отец разъехались в 1896. Отец вышел в отставку и забрал сына к своим родственникам в Новгородскую губернию. Там, в городе Череповце, Игорь Северянин с 1897 по 1903 учился в реальном училище. Главными предметами были математика, черчение и физика, а их будущий король поэтов не любил, занятия пропускал и остался на второй год. В 1903 отец Игоря устроился коммерческим агентом в одно из пароходств на Квантунском полуострове, который Российская Империя арендовала у Китая в связи со строительством маньчжурской ветки Китайско-Восточной железной дороги, и отправился туда вместе с сыном. Ехали через всю страну, видели Урал, Енисей, Байкал. Некоторое время жили в городе Дальний, потом в Порт-Артуре. Там у Игоря произошла ссора с отцом, и он уехал в Санкт-Петербург к матери. А у отца обнаружили туберкулез, и он уехал в Ялту. Но было поздно, мягкий климат Ялты не помог, и в 1904 Василий Петрович Лотарёв умер.
Король поэтов
«Мне Пушкин дал свою корону:
Я — тоже царь, но царь стихов!»
(из «Росы оранжевого часа»)
Игорь Северянин был избран королём поэтов. Это случилось в феврале 1918 года в Москве, в Политехническом музее. В книге «Король поэтов: Игорь Северянин» Шаповалов так описывает это событие: «Присутствующим были розданы листки бумаги для письменной подачи голоса в пользу того или иного кандидата…. Известные и никому неведомые поэты сменяли друг друга на эстраде. Выступил Владимир Маяковский… В заключение программы читал Игорь Северянин. Он вырос на эстраде в черном длиннополом сюртуке и исполнил стихи из книги «Громокипящий кубок»…..После подсчета голосов было объявлено: королем поэтов избран Игорь Северянин. Второе место занял Владимир Маяковский…» Игорь Северянин после коронования написал:
Отныне плащ мой фиолетов,
Берета бархат в серебре;
Я избран королем поэтов
На зависть нудной мошкаре
Трудно в русской литературе найти поэта или писателя, который бы был только поэтом и никем и ничем другим. Даже Пушкин после лицея служил в министерстве иностранных дел. Гоголь тоже служил в департаменте несколько месяцев мелким чиновником. Лермонтов и Толстой были военными. Достоевский имел образование военного инженера. Почти все учились, закончили лицей, приравниваемый к университету, или университет. И только Игорь Северянин был всегда только поэтом. Его образование – 4 года череповецкого реального училища, из которых два он просидел в одном классе. Поэзия – это всё, что он умел и делал в жизни. Он называл себя гостем из будущего, царственным паяцем, своё направление в литературе эго-футуризмом, а свою славу двусмысленной. Говорят, что футуризм – это урбанизм, восхищение городом, техническими достижениями. Есть авто-аэропланы-шоссейные-железные дороги и у Северянина, но есть и лес, жуки, ольховая удочка, дырявая и утлая лодка. И везде ирония. Ирония, примирявшая оперно-роскошную реальность мечты с реальностью действительной жизни.
Встреча в Берлине 1923
Ирина Одоевцева пишет, как в Берлине в 1923 г. Игорь Северянин вспоминал время своей славы: «Небывалый, громокипящий успех. Уличное движение останавливали, когда я выступал в зале под Думской каланчой. А в Керчи, в Симферополе, на Волге лошадей распрягали, и поклонники на себе везли меня, триумфатора! Страшно вспомнить, какое великолепие! Купчихи бросали к моим ногам на эстраду бриллиантовые браслеты, серьги, брошки…»
Игорь Северянин называл вечера чтения своих стихов поэзоконцертами. Он появлялся в черном смокинге с лилией и декламировал на мотивы из опер. Ирина Одоевцева, познакомившаяся с ним в Берлине в 1923, не слышала его чтения в России. Она попросила его почитать из вежливости, и поначалу контакт с чтецом перебивался возникавшими в ее голове насмешливыми фразами, слышанными ею от мужа Георгия Иванова и поэта Николая Гумилева, но фразы кончились и ушли, и с каждым новым стихотворением она все больше и больше вовлекалась в это чтение-действо и в конце концов она уже не могла оторваться от его голоса, ей хотелось только одного: чтобы чтение это никогда не заканчивалось. Так описала она начало этого чтения: «…скрестив по-наполеоновски руки на груди и закинув голову, … начинает запевать на знакомый мне мотив — Георгий Иванов (поэт, знавший Северянина в Петербурге – ЗАН) отлично имитировал его пение-декламацию, уверяя, что оно как гипноз действует на слушательниц и доводит их до беспамятства». Имитация Иванова, хоть и отличная, только имитация, она не доводила слушательницу-жену до беспамятства. Это сделал оригинал.
Дачник
В 1918 году Северянин уехал на дачу в эстонской деревне Тойла. В «Уснувших вёснах» он о себе говорит так: «я не эмигрант и не беженец. Я просто дачник. С 1918 года. В 1921 году принял эстонское гражданство. Всегда был вне политики.»
Как хороши, как свежи будут розы, Моей страной мне брошенные в гроб!
Игорь Северянин умер от туберкулеза, как и его отец. Отцу было 44, сыну 54. В Ревеле учился, будучи маленьким мальчиком, отец. Таллин (так сейчас называется Ревель) похоронил сына. Могила Игоря Северянина находится на Александро-Невском кладбище в эстонской столице. Я не была там, но, судя по фото, розы на могиле есть.
Как применение правил реформы 1918 года превратило под- в по-
Георгий Иванов в «Петербургских зимах» обозначает адрес Игоря Северянина так: «А также объявлялось, что Игорь Северянин, Подъяческая, дом такой-то,». Обратите внимание: Под-Ъ-яческая. С твердым знаком. Ну конечно. А как же иначе? Были дьяки, а были и те, кто под дьяками, ниже по чину. И вдруг я вижу на карте Скт Петербурга: Подьяческая. С мягким знаком! Сначала я подумала: опечатка. Потом: у меня испортилось зрение. Потом стала гуглить. И нашла статью «С указателей на Большой Подьяческой убрали твердый знак» от 16-го июня 2009 года. Да, был твердый, стал мягкий. В статье объясняют: потому что по реформе 1918 года твердый знак пишется только между префиксом и корнем. Я училась в советской пореформенной школе, правило знаю. Разве под- не префикс? Префикс. Но тут я вдруг поняла, как думают те, кто это переименование предложил и осуществил: если под- префикс, то корень як/яч, а не дьяк. Вроде как логика нововведения понятна, но все равно непонятки остаются: получилось по-дьяк, а что это должно означать? И снова гуглю. Были приказы дьяческий и подъячий, т.е. под-дьяком, ниже чином. Подъдьячий писать как-то не того. Произошло обычное в языке стяжение, значение подчинённости, выражаемое префиксом под-, сохранилось, подтверждённое твердым знаком: подъячий. И соответственно Подъяческая улица. Всё по-русски, всё правильно. И так все эти годы и писали. Вплоть до 2009, когда вдруг какая-то умная голова увидела, что «д» одно, а не два, а раз одно, то оно не от под-, а от дьяка, ну и дальше в лес – больше дров. В вышеприведенной статье не указаны имена и фамилии тех, кто переосмыслил границы префикса и корня, не написано там и того, как все это случилось, обсуждал ли город это новшество до его внедрения или нет…
