Читать авторов, о которых знаешь только то, что читал или слышал пересказы прочитанного и читать сейчас – это небо и земля. Читать большой текст автора, который был до недавнего времени твоим современником, которого ты не только слышал и видел в Интернете, знаешь его голос, его интонации, его манеру говорить и реагировать, в любой момент можешь освежить все это в памяти простым нажатием на клавишу – это совсем другая работа.

Я сейчас вот так вот необычно читаю роман «Третиj человек» Константина Крылова.

Эта книга опубликована после его смерти, под псевдонимом Михаил Харитонов. Он сам придумал себе этот псевдоним. Книга вышла уже после его смерти. Издана фондом его вдовы. Я старалась усвоить этот псевдоним, цитировала его, когда писала, произносила, но всё это оказалось совершенно зряшным. Не могу больше стараться. Не умещается он в этот никак не дающийся мне псевдоним, для меня этот Писатель – Константин Крылов.

Я никогда не была лично знакома с Константином Анатольевичем Крыловым, такого желания у меня никогда не возникало. И тем не менее у меня есть ощущение, что я его очень хорошо знаю. Может быть в какой-то степени даже лучше, чем те, кто с ним лично общался. Большое видится на расстоянии :). Это ощущение у меня не потому, что я очень активно следила за его жизнью (нет!) и/или прочла все его тексты (нет и нет!). Я начала за ним следить в связи с тем, что из Интернета в одно время исчез Галковский, которого я открыла для себя (и для библиотеки Орхуса в Дании, попросив их найти мне книгу) в конце прошлого века благодаря его «Бесконечному тупику» и следила пристально за всем, что он писал в ЖЖ. Да и про ЖЖ я узнала благодаря Галковскому. И про Крылова тоже благодаря Галковскому: под постами Галковского он писал коменты, которые мне показались читабельными и даже интересными. И вот, в то время, кгода Галковский перестал писать, я стала следить за текстами Крылова. Тексты были разные. Но всегда хорошо написанные. Потом на ютубе попалось мне видео с его лекцией о советской жизни на философском факультете МГУ. Это было откровение, саркастическое и злое до степени карикатуры. Про прагматичных начальничков, выставлающих все свои сознательные дела так, чтобы несчастные загнанные людишки верили в сказки про то, что начальники глупые и неумелые. Начальники, людишки – это его, крыловские, словечки, его интонация звучит во мне, когда я их пишу.

Видела я одно ах-какое-коротенькое выступление на тв в дебатах про эмигрантов, где и ведущие, и сидящие в зале были настолько ниже Крылова и по интеллекту и просто по-человечески, что никто не смог ему ответить по существу – им нечего было ответить, потому что исходные позиции их были разные: коренная у Крылова и многонационально-абстрактная у другой стороны.
Некоторые его интервью я смотрела не понимала, зачем он их давал, было неловко за него и особенно за тех, кто его позвал к себе на что-то такое, что совершенно с ним не вязалось и ни в какие ворота не пролезало. Он был на стримах у людей не очень умных, пригласившие говорили иногда откровенные глупости не стесняясь его присутствием и даже слегка подтрунивая над ним, а он терпеливо им отвечал. В конце его недлинной жизни было очень заметно, что ему нелегко жить, что он не может никому ни в чём отказать, делает вещи, которые ему не нужны от слова совсем. Он очень располнел, у него была сильная одышка. Но продолжал делать вид, что ему доставляется удовольствие пить вино и много есть в ресторанах. Это принятое на себя сибаритство вызывало у него самого раздражение, вдруг выходившее наружу в какой-нибудь реплике типа «подождите с вопросами, давайте я сначала поужинаю».

Но было и хорошее. Вышел первый том «Буратины». Это был несомненный, всем видный успех. Встреча с писателем в узких помещениях издательского магазина, когда народ сидел на лестнице и в коридоре. Я смотрела видео с этой встречей в Интернете. Его стали приглашать в Петербург, на встречи с писателями. Это было то, что ему было нужно. Но поздно. Ах, как поздно! Я видела интервью, которое взял у него Д.Е. Галковский, видела его выступление в «Машине времени» в утином клубе, где он рассказывал о своей нечеловеческой комедии «Приключения Буратины». Я поняла, что это умный (но не такой умный, как Галковский), очень образованный (намного более образованный, чем Галковский) и очень-очень-очень зажатый человек (совершенная противоположность Галковскому). И я поняла, что этот человек – Писатель.

И вот я читаю его книги. И не могу отделаться от от его голоса, его интонаций, таких ядовитеньких, загораживающих мякотку (его слово) мысли. И мне это мешает. Мешает сосредоточиться на тексте. Автор все время маячит, а иногда и просто нагло врывается в мои только-только начинающие складываться отношения с текстом. И я откладываю книгу. Потом снова беру. Читаю несколько страниц – и снова тянет ветерком непонятно откуда, в мою и текстовую реальность внедряется третья, Крыловская. Это так задумано?