Из Осло в Москву через Таллин и Скт Петербург

05.15 – подъём. Это для меня.
Лейф встал в 05.45 или около того. Проснулся-то он раньше, но лежал и ждал правильного момента.
В 6.10 вышли из дома. Шли пешком, т. е. он пешком, а я – за ним перебежками. На улице слегка моросило.

На станцию «Национальный театр» мы пришли очень рано. Пока шли по платформе – она длинная, а поезда коротенькие, – пришёл аэороэкспресс. Я не захотела ждать поезда норвежских железных дорог и решила ехать на экспрессе. Лейф успел мне вдогонку сообщить, что надо скачать приложение и купить льготный билет: платить тогда нужно будет не 220 кроны, а 115.

В Gardermoen’е – ослосском аэропорту – было удивительно много народу. Ни одна авиакомпания больше не имеет облуживающего персонала, пассажиры должны делать все сами: регистрироваться на рейс через приложения, регистрировать багаж, зарегистрированный багаж сканировать и класть на ленту, по которой он отправится на погрузку в самолёт. Я зарегистрировала багаж, но вот наклеить правильно полученную бумажку у меня вышло кривовато. Стоящая у багажной ленты милая молодая пассажирка, которую я попросила посмотреть склеенную мной багажную бумажку, отклеила то, что приклеила я, и наклеила все заново. Сразу стало похоже на то, как это раньше делали служащие на стойках регистрации.

В зале ожидания народу много, а присесть негде. Все стойки, которые раньше, помнится, были на каждом шагу, удалили. Из всех кафе, а их и до того было не так чтобы очень много, оставили только одно. Там работают люди! Есть еще скучный киоск с завернутыми в бумагу роллами и сэндвичами, с водой и разными сосучими сладостями в целлофановых пакетиках. Там тоже стоят терминалы, но они не работали, и продавцом была девушка с приклеенной улыбкой, сильно смахивающая на робота. Я купила там бутылку воды. В taxfree выбор товаров стал заметно скромнее по сравнению с допандемийным.

Самолет был до отказа заполнен. Рядом со мной на двух сиденьях сидела женщина моего возраста, говорящая по телефону, видимо по-эстонски. Под звук её голоса я заснула и проспала всю дорогу до Таллина. Из самолета мы вышли на улицу, до терминала надо было пройти несколько шагов. Аэропорт в Таллине совсем махонький, уютно пахнет домашней едой.

Я взяла чемодан и обошла с ним весь маленький зальчик в поисках выхода. Нашла. У зеленого коридора скопилось человек 5-6. На этом крошечном кусочке пространства они казались толпой. Девушка-таможенница остановила свой взгляд на мне и попросила предъявить вещи. Я положила чемодан, пакет из Гардермуэна, рюкзак и сумку на ленту для сканирования.

– У Вас есть что-нибудь незаконное?
– Нет.
– Пройдите сюда.

Она показала рукой на отгороженные от остального зала две узенькие продолговатые комнаты без дверей. В каждой из них посередине стоял высокий длинный стол с металлической столешницей. В одной работала женщина в синих резиновых перчатках над раскрытым чемоданом. Я вошла в пустую комнату. Таможенница попросила положить на стол мой рюкзак. Подошла женщина постарше, освободившаяся от работы в соседней комнате. Я открыла рюкзак. Оказалось, скановый глаз зацепился за коробку шоколада, которую я туда положила, обёртка из слюды мешала просвечиванию. Так дружелюбно объяснили, закончив осмотр, обе таможенницы. Раз пошла такая дружба, подумала я, спрошу-ка я их, как мне доехать до автовокзала. Женщина постарше по-русски совсем никак, объясняла по-английски. Я поняла в общих чертах. Подошла молодая и на более приличном английском повторила сказанное старшей. Я видела, что обе они хотят сказать ещё что-то, но неясно было, что именно. Я узнала слово Bussijaami – я читала это слово на сайте Lux Express вчера. Оно означает автовокзал. Они мне говорили: на автовокзал идет трамвай номер 4. Я сказала им, что поняла. Но та, что помоложе, пошла вместе со мной, направляя меня в правильные стороны на поворотах. И только уверившись, что я уже точно не смогу заблудиться, пожелала мне счастливого пути и ушла. Я вошла в трамвай и попыталась купить билет, приложив банковскую карточку к валидатору-терминалу. Никакой реакции. Вдруг я услышала голос за спиной: «Оплатить не получится, нужен валидатор». Последнее слово означало купон или карточка, который/которая должна быть у меня.

– Я читала, что можно купить у водителя (я)
– Попробуйте (она)
Место водителя было надежно отгорожено от пассажиров – заковано материалом, очень похожим на чугун.
– Езжайте так! (она)

И я поехала зайцем. Говорящая оказалась милой Юлей из Нарвы. Она училась в Ленинграде, живет в Дублине. С сыном лет 11 ездила в Россию в последний раз в 2018 и была поражена знакомым с советских времен запахом туалетов на Витебском ж-д вокзале, которым пользовалась в годы учебы много и часто. Юля мне рассказала, что она состоит в группе «Нарва граница», где народ пишет разный негатив, случающийся при пересечении границы. Автобусы «Таллин-Скт Петербург» обычно опаздывают на 1,5 -2 часа. Намного удобнее ехать в Нарву на поезде, это занимает всего 2 часа (на автобусе 3), перейти границу пешком (15 минут) или взять такси за 2 евро, а оттуда на маршрутке в Питер. Маршрутка приходит на Ленинский проспект. Может, в следующий раз я так и поступлю? Мы доехали с Юлей до автовокзала. За разговором 6 остановок, которые мы проехали от аэропорта до автовокзала, пролетели как одна. Юля купила себе билет до Нарвы, сказала мне, что на автовокзале хорошая столовая, а туалет внизу, показала платформу, с которой отправится мой автобус, и на этом мы расстались.

Я отправилась в столовую. Решила купить солянку, пирожок с капустой и чай. Обслуживающая меня девушка по-русски ни полслова, по-английски с трудом. Ей помогала вторая. Обе активно спрашивали меня о чем-то по-эстонски. За их спинами оказалась русская женщина (посудомойка?). Она помогла мне понять, на что мне надо было непременно ответить: они хотели знать, хочу ли я большую или маленькую тарелку солянки. Я хотела маленькую. Солянка была ничего, вкусная, хотя с непонятными ингредиентами. Пирожок был слоеный, местами помятый и холодный, но вполне себе съедобный. Чай был из английского пакетика, в стеклянной кружке, сильно смахивающей на бокал пива. Когда мне подали эту кружку, я сначала подумала, что мне дали воду дополнительно к моему заказу. Подумала: в Осло все ходят со своими бутылками-термосами воды, а тут дают просто так к еде. Потом сообразила, что это горячая вода для моего чая. Пакетик лежал на блюдце. С английским текстом. Когда я вложила его в воду, вода запенилась, как будто и впрямь это был не чай, а пиво.

Через какое-то время мне понадобилось в туалет. Вход через терминалы. 40 центов. Мою банковскую карту автомат отверг. Я спросила двух женщин, выходящих из туалета, как мне оплатить. Та, что постарше, по-русски ни-ни, помладше дала мне 50 центов. Я поблагодарила, они ушли. Туалет стоил 40, автомат 50 не принимал. Я спросила двух других, помоложе. Они по-русски тоже не говорили, но поняли, чего мне надо, и указали на черный ящик, прибитый довольно высоко слева от терминалов, где можно было разменять мои 50 центов. Девушки показали мне дырку, куда совать мои 50 евроцентиков. Подождали, пока я получу разменную монету, и показали щелку в терминале-пропуске в туалет, куда надо было засунуть полученные мною 20+20 центов. Наконец я попала внутрь! В кабинке туалетной бумаги не было. Но когда я стала мыть руки, я увидела коробку на стене с туалетной бумагой.

Теперь надо было понять, где можно было зарядить телефоны. Нашла розетки. Они были в стенках между рядочками из стульев для ожидавших свой рейс пассажиров. Воспользпваться этими розетками я не видела возможности – надо было идти по ногам сидящих. Я увидела высокую полку с книгами, стоящую между «залом ожидания» и столовой, около неё была розетка, к которой можно было подойти, не задев сидящих. Я подошла и воткнула своё подзарядное устройство в розетку.

Перед отъездом из Осло я рассказала своей московской коллеге, что поеду на автобусе из Таллина в Питер, а это займет много часов. Она мне посоветовала взять с собой еды, чтобы не страдать, как мы страдали, когда ехали с ней из Питера в Михайловское, завидуя хрустящим чипсами соседям. И я купила чипсы и пакетик кешью в киоске. Однако в автобусе мне есть совсем не хотелось. И завидовать было некому: никто ничего не ел.

При посадке в автобус у всех входящих проверяли паспорта и сверяли со своим списком пассажиров. Однако как только автобус стал отъезжать от платформы, с задних рядов раздались голоса: «Стоп! Девушка тут не на свой автобус села!» Оказалось, что у двух пассажиров билеты на одно и то же 20-е место. Шофер посмотрел в свой список внимательнее и увидел: у девушки с билетом на 20-е значится место 31, а у мужчины с билетом на то же место в списке написано 13. Скандала не случилось. Поехали. Минут через 15 после запланированного времени отправления.

Я ехала сначала на месте 8 (так я увидела в билете). У меня был очень широкий коренастый лысый сосед, добродушный и приветливый. Он широко расставил ноги и постоянно раздвигал их ещё шире. Я вспомнила Андреаса, как он нам с Яннике пытался внушить, как это нехорошо, когда мужчины так поступают, и о том, какие у него выработаны против этого приёмы. Приёмы были такого свойства, что женщинам они не подходили. Я не могла прямо сказать, что мне не очень удобно, и старалась приспособиться к жизни в новых условиях молча.

В автобусе была электроника, которая не то чтобы совсем не работала, но работала по-своему. Например, табло над водительским местом, содержало информацию о туалете. Я смотрела на него с самой первой минуты практически не отрывая глаз. У меня были на то причины. Фигурки мужчины и женщины там были красные. Едем час – а они зелеными не становятся. Трудно было поверить, что кому-то требуется там сидеть так долго. Решила проверить. Стала слезать со своего места (оно высокое и довольно узкое). Женщина, сидящая через проход, русская из Италии, чуть постарше меня, заинтересовалась моими телодвижениями. Я объяснила. Туалет оказался черным ящиком с меня ростом. Чтобы войти, надо было спуститься по крутым ступенькам. Дверь легко открылась. Я вернулась на свое место и рассказала женщине из Италии, что красные фигурки мужчины и женщины на табло – это просто знак того, что туалет в автобусе имеется. Про то, что эта женщина живет в Италии, я узнала немного позже, когда у нас на эстонской границе стали собирать паспорта. Она сначала дала свою итальянскую ID-карту, как две капли воды похожую на мою норвежскую. Пограничникам однако нужен был паспорт. На счастье паспорт тоже оказался при ней.

Место свое 8 я заняла согласно билету. В этом я была уверена. Однако часа через 2 езды вошла женщина моих лет и стала требовать, чтобы я освободила её место. Я вытащила распечатку билета и обнаружила, что у меня на самом деле место 9. Женщина, сидевшая на 9 месте, сказала: «Идите ко мне, садитесь рядом на мое». Я послушно села. Всю дорогу она без устали рассказывала мне про свою поездку и её причину, про историю и жизнь своей семьи, показывала видеоклипы с детьми и внуками, прерывая свой рассказ только на телефонные разговоры с дочкой и зятем. Она из Молдовы. Никуда обычно не ездит. Но 3 месяца назад ее дочь родила второго сына, и она едет в Петербург на него посмотреть в реале. За два дня и две ночи она проехала на автобусе Хорватию, Словению, Сербию, Румынию, Венгрию, Польшу, Литву, Белоруссию, Данию и Финляндию, чтобы в Таллине пересесть на автобус в Петербург. На прежнем автобусе у них были остановки каждые 3 часа. У меня в голове не укладывалось, как такой маршрут возможен, зачем надо было резко сворачивать влево на запад, а потом на север, чтобы посетить Данию, а потом ещё и плыть по морю в Финляндию минуя Эстонию, чтобы затем вернуться в Эстонию. На эти мои вопросы я попыталась найти ответ с помошью гугла, но он мне мало помог: я не нашла такого маршрута. Да мало ли чего нет в гугле! Моя соседка обычно никуда не ездит: она пенсионерка и инвалид. Она мне показала свое удостоверение инвалида (у нее сердечная недостаточность).

– Я пенсионерка (она)
– Здорово. Можете в музеи за полцены ходить (я)
– Не могу. У нас в Молдове уже 3 года как никаких льгот нет (она)


В 1805 году её предков выселили в Молдову из Польши, потому что они были богатые. Выселенные предки имели связь с украинскими территориями. В Молдове они построили дом, завели хозяйство, все их потомки, включая мою соседку, жили с тех пор там. Сейчас у нее 6-комнатный дом, 10 га земли, муж, два сына и дочь. Из детей только младший сын живёт с ними. Они ничего не покупают в магазинах – всё своё: и овощи, и фрукты, и мясо-молочные продукты. В советское время на их земле построили маслобойню. Эта маслобойня и теперь работает. Все окрестные крестьяне сбивают подсолнечное масло из своих семечек на этой маслобойне и платят только за электричество. Маслобойня – общая собственность. Но стоит она на собственной земле моей соседки по автобусу. Сколько всего нового я узнаю в постсоветское время про советскую власть на просторах советского государства! В Воронежской области в селе Краснополье жителям не давали паспортов, а в Молдавии потомки польских поселенцев сохраняли в собственности свою землю.

Дочь моей соседки потвердила свои польские корни, и это дало ей право учиться и закончить академию художеств в Варшаве, закончив перед этим молдавскую. Я не поняла, зачем для учебы в варшавской академии понадобились польские корни. Я знаю о многих норвежцах, которые безо всяких польских корней получили образование в институтах и университетах Польши: там дешевле. Видимо, все совсем не так, когда вы из Молдовы. Дочка выучилась, вместе с мужем основала дизайнерскую фирму в Петербурге и в настоящее время оформляет президентскую резиденцию в Стрельне Константиновский дворец.

Мне стало интересно про выселение богатых из Польши в Молдову в 1805 году. Польские территории уже входили в состав России, а вот Молдова ещё нет. Я погуглила про Молдавское княжество, три раздела Польши и русско-турецкие войны, а также про политику Российской Империи в отношении вновь приобретенных земель. Уже в 1763 императрицей Екатериной был издан Манифест, согласно которому иностранные колонисты приглашались к заселению территории, известной под названием Дикое Поле и вошедшей в состав России.

Из малой Курской энциклопедии: «ДИКОЕ ПОЛЕ — историческое название степных просторов между Доном, верхней Окой и левыми притоками Днепра и Десны, простиравшихся до Азовского и Чёрного морей. Эти степи в разное время населяли кочевые народы, хазары, печенеги, половцы (кипчаки), татары.»

Поначалу принимали всех без ограничения. К началу 1800-х стало ясно, что такая политика без ограничений имеет свои недостатки. В докладе министра внутренних дел императору Александру Первому от февраля 19.02.1804 говорится: «По описаниям, приведенных о первых колонистах, видно, что есть между ними много ненужных ремесленников, дряхлых, слабых, одиноких и даже с застарелыми болезнями, к чему присоединить должно, что большая часть из них крайне бедны.» В 1801-1804 годах в Российской Империи было принято несколько документов, регулирующих переселение (не выселение!) на новые земли иностранцев. Я нашла документы, где говорилось о переселении немцев в Новороссийскую землю. В 1805 году Молдавское княжество ещё не входило в состав Российской Империи. Однако переселение крестьян за Днестр началось уже после заключения Ясского мира в 1792 г. Только в 1812 году восточная часть Молдавского княжества под названием Бессарабия отошла к Российской Империи в результате русско-турецкой войны 1806-1812 годов по Бухарестскому миру. Про переселение поляков в Молдавское княжество мне не попалось ничего.

Переселяли евреев, и часто таким образом, к которому можно применить глагол «выселяли», несмотря на ясное указание в законодательных документах о переселении исключительно на добровольной основе. Причиной переселения было то, что евреев не было в Российской Империи до присоединения новых территорий, а когда они появились вместе с присоединенными территориями, где их было много, на них от жителей императору Александру I и в Сенат стали поступать жалобы. Евреев было значительное количество на территориях, отошедших к России в результате русско-турецких войн и трех разделов Польши (1772, 1793 и 1795). Екатерина II в 1791 г. подписала указ о том, в каких губерниях евреи могли селиться. Позднее эти губернии получили название черты оседлости. Бессарабия значилась в этом списке. В 1804 году императором Александром I было подписано положение «О устройстве евреев». Там было обозначено, что они могут приобретать незаселенные земли на вновь приобретенных территориях. Так или иначе я не нашла объяснения выселения богатых поляков в Бессарабию в 1805, что ни в коем случае не подрывает моего доверия к рассказу моей соседки по автобусу: многогранность жизни не вмещается в рамки Интернета, каким бы разветвленным он нам ни казался.

Сначала была эстонская граница – Нарва. Моя итальянская соседка: «Смотрите! Крепость!» Нарва – русский город Эстонии, где согласно википедии 97% русских. Крепость на берегу реки Нарвы строили датчане, потом продали Ливонскому ордену. При Иване Грозном Нарва стала русской, потом шведской. В 1704 Петр Первый вернул ее России. И была она русской до 1918 года, когда большевики здесь провозгласили Эстонскую республику, просуществовавшую 52 дня. С 1920 Нарва – город в независимой Эстонии, 1940 -1991 – город в Эстонской Советской Социалистической Республике. И теперь Нарва – пограничный эстонский город.

В автобус вошел пограничник, собрал паспорта. Через какое-то время вызвали девушку из нашего автобуса на разговор, состоявшийся на улице у входа в автобус и был слышен всем нам. Женщина-таможенник громко и строго допрашивала: где и сколько дней проживала обладательница действительной шенгенской визы. Девушка не могла вспомнить точное количество дней, проведенных в той или иной стране, и очертила самые длительные остановки.

– Вы скрываете, где были (таможенница)
– Нет, я ничего не скрываю (девушка)
– Вам же хуже, если всплывут другие сведения (таможенница)

Девушку отпустили, потом вызвали снова, но уже вместе с сопровождавшим ее молодым человеком. Больше мы их не видели. По автобусу прошел слух, что их выпустят, но сначала долго будут оформлять.

Проехали мост через реку Нарву, который в советское время назывался мостом Дружбы. Въехали в Иван-город. Русская сторона. Молодой пограничник посмотрел наши паспорта, но не забрал. Через какое-то время нас попросили выйти с вещами, завели в небольшое строение советского вида, проверили паспорта, как обычно это делают в аэропортах – со служащими в специальных будках. Потом просканировали наши вещи. Прошедшие скан вещи попадали под нос собаки. Её хозяйкой была женщина-пограничник моих лет. Когда я проходила мимо, она сообщила, что мой багаж ее девочке (собаке) неинтересен, она вынюхивает незаконное – наркоту и подобное.
Иван-город стоит на противоположном от Нарвы берегу реки Нарва. В Иван-городе тоже крепость. Построил ее в конце 15-го века Иван III, дед Ивана Грозного. Немцы называли её контр-Нарвой. Нападали на нее и шведы, и поляки, и немцы. Она переходила из рук в руки, пока Петр Первый не отбил её окончательно и не сделал Иван-город пригородом Нарвы. В 1919 году Ивангород и его окрестности были присоединены большевиками к территории Эстонии. Когда в 1940 году Эстония вошла в состав СССР, Ивангород оставался в пределах административных границ новообразованной Эстонской ССР до 1944 года. С 1941 года по 1944 год был оккупирован нацистской Германией. В 1944 между РСФСР и ЭССР была проведена граница по реке Нарве. С 1 января 2006 года Ивангород входит в состав Кингисеппского района как городское поселение в Ленинградской области, в 150 км от Петербурга.

Все наши испытания на российской границе прошли гладко, мы отправились в Петербург. Моя соседка вышла пораньше, где ее ждал зять, а я доехала до конца – до Обво́дного канала. Я все думала: как я найду гостиницу? На сайте было написано, что идти пешком 4-6 минут, что идти то вправо то влево по одной и той же улице, что понять было трудно. Вышла из автобуса, прошла турникет, вижу стоят 2 мужчин, предлагают такси народу. Я спросила, где тут улица Днепропетровская. Оказалось, что косо-перпендикулярно моему носу. Я обошла автозаправку «Лукойл» под порывами ветра по слегка припорошенному снегом асфальту, под которым просматривались ледяные желтоватые бугры, и пошла налево. И только теперь, когда я это пишу, я понимаю, что значили слова инструкции: сначала налево на Днепропетровскую, потом через 90 м направо на Днепропетровскую. Это было невозможно понять, сидя в автобусе и не видя, что «Лукойл» – это маленькая автозаправка, а не огромный офис.

Я свернула направо и сразу увидела дом, на котором было написано «Киевская». Некоторые буквы занесло снегом, в темноте и без снега трудночитаемые, но я поняла, что это и есть моя гостиница. Позвонила. Вошла. На ресепшене сидела девушка в черном свитере с наклеенными загнутыми ресницами с длинными тёмными волнистыми волосами. Я сказала, что я заказывала номер. Она стала меня оформлять. Оплатить картой сбербанка я не смогла: забыла код. Я спросила, могу ли я перевести деньги на карту девушки, чтоб она заплатила за меня. Она сказала, что за это их ругают, но куда деваться? Меня волновало, как я смогу обойтись без карты на следующий день, когда надо будет платить за такси и т.д. Она сказала, что можно позвонить в сбербанк. Позвонила.

– С вами ваш виртуальный ассистент Афина. Хотите все сервисы?
– Не знаю. Наверно, нет.
– Сформулируйте Вашу проблему.

Я начала формулировать. Мария (так звали девушку на ресепшене) послушала и предложила: «Давайте я».

Дальше я сделала большое открытие: Мария показала мне, как надо общаться с ботами. Мило, по-деловому и на ты. Я была слишком уставшей, чтоб в деталях запомнить разговор Марии с ботом, но это было примерно так:

– Хотите все сервисы?
– Нет
– Сформулируйте Вашу проблему.
– Позови, пожалуйста, оператора.

И что бы ни предлагала виртуальная Афина, Мария повторяла: «Позови, пожалуйста, оператора». В конце концов Мария победила. Оператор Дан или как-то так был на связи. Диалог Марии с ним напоминал диалог с ботом, но реплики были более пространными:

– Как узнать код, если мы его забыли?
– Никак
– А что нужно делать, чтобы получить новый?
– Нужно войти в приложение и написать, а потом пойти в банкомат и активировать.
– Он нигде не сохраняется?
– Только в вашей памяти.

Так мы узнали, что нужно делать дальше. Мария взяла мой iphone 13 и обновила приложение. Дальше было что-то абсолютно немыслимое. Мой телефон был у Марии и она делала все, что должна была делать я. Она спросила меня, какой код я хочу. Я сказала. Она его ввела. Потом она выяснила, что ближайший и единственный в районе банкомат находится на автовокзале и открывается в 5.30. Мы решили, что мне лучше сейчас лечь спать, а завтра встать на полчаса раньше и сходить на автовокзал активировать новый код. Я пошла спать.

Мой номер 318 был не убран. В мусорной корзине были банки из-под колы и бутылки из-под минералки, а полотенце висело так, что было ясно: им уже пользовались. На кровати было постельное бельё. Я стала звонить Марии, но не дозвонилась. Я настолько устала, что решила угомониться и оставить все как есть. Я приняла душ, вытерлась маленьким полотенцем, про которое уверила себя, что скорее всего им не пользовались. Перевернула простыню обратной стороной в надежде, что оно так чуть лучше и легла. Я долго не могла уснуть, наконец, где-то часа в 3 уснула. Проснулась в 5.20 и встала. Умылась, собрала вещи и пошла вниз. Я, видимо, забыла в номере свое подзарядное устройство. То, что я его потеряла, выяснилось, когда мне понадобилось уже в Москве зарядить телефоны.

Мария была на месте в ресепшене. Она уже не выглядела такой невероятной красавицей, как накануне: бессонная ночь сделала свое нехорошее дело. Я оставила на ресепшене чемодан и пошла на автовокзал. Сначала я пыталась пройти через турникет, из которого вышла вчера. Но в него не пускали. Около него стояло двое мужчин. Я спросила, как пройти на автовокзал. Они махнули рукой вправо. Я увидела, что там довольно большое здание, и это был автовокзал. Я вошла. Там были рамки и скан вещей, около которых стояла женщина в униформе. Я спросила у нее, где банкомат. «Пройдите контроль и идите.» Я прошла. Прямо передо мной стоял большой светло-зеленый банкомат. Я засунула в него свою карту и попросила 1000 р. Получила. Код активирован. Карта работала. Я вернулась в «Киевскую».

Мария стала заказывать мне такси. Позвонила куда-то и, назвав пункт назначения, сказала в трубку: номер карты 47-47 и т.д. Послушала, что ей говорят, и сказала: ну тогда без карты. И потом мне: 1135 р. Я спросила: а что за карту Вы называли? Она мне объяснила, что существует такой договор между гостиницей и держателем карты, чтобы при заказе такси всегда надо называть номер этой карты. И всем ресепшенистам (-ткам) велено этот номер сообщать. А теперь выяснилось, что с номером карты заказчику выходит дороже. Мария добавила, что скажет другим сотрудникам, чтоб больше не называли номер этой карты.

Такси надо было ждать 5 минут. Я ещё немного пообщалась с Марией, рассказала ей, что мой номер не был убран. Она: «Ой! Ну что ж вы не позвонили, я б дала вам другой!»

Таксист был молодой человек с усами. Ему пришлось мне помогать закрепить ремень безопасности: штука в сиденье, куда он крепится, находилась так глубоко, что ее надо было вытаскивать оттуда, приложив довольно значительные усилия. (То же самое окзалось и в такси во Внуково в Москве, но там я уже самостоятельно справилась, научившись у питерского водителя.)

В Пулково было приятно. В отличие от ставшего спартанским Гардермуэном, там полно кафешек, магазинов, стоек и стульев – есть, на чем глаз остановить и, главное, куда сесть. Около какого-то кафе я остановилась и глаза мои уперлись в глаза девушки-официантки. Я поняла, что надо что-то сказать. И сказала: кофе. Она спросила, что я буду есть, у нее было море предложений. Я увидела краем глаза сырники. И сказала: латте и сырники. Она мне все принесла. Сырники были воздушные, не уверена, что хорошо пропеченные, но вкусные, особенно со сметаной. Верх латте была сплошная молочная пена. Я все съела и выпила, отдала свою единственную купюру ценою в 1000 р и получила сдачи рублей около 40.

Я ещё походила. Увидела куклу в джинсах, в бейсболке с огромными глазами. Я ее потрогала, у нее двигались кисти рук и места содинения ступней с икрами. Подошла девушка-продавщица. Кукла была китайской, ее длинные волосы можно мыть, расчесывать, можно вообще снять. Я сначала подумала, что вот неплохо было бы подарить ее дочке коллеги, которая любила выдирать своим куклам волосы, чтобы насаживать другие. Но дочка, кажется, уже этим не занимается. Потом я подумала: можно в качестве наглядного пособия для студентов использовать. Потом я подумала, что мне еще долго и далеко ехать, что кукла увеличит мой багаж – и не купила.

В самолете я сидела между двумя девушками. У окна сидела высокая очень тоненькая, которая пришла в шубе и спросила меня, куда ей деть эту шубу. Я удивилась вопросу, но сказала, что лучше положить наверх, что она и сделала. Всю дорогу она занималась своей сумкой. Слева сидела девушка с большими губами, в кожаных черных в обтяжку штанах. Она возилась с мобильником, громко выражала свои эмоции то смехом, то мычанием. Друг с другом мы не общались. Я читала журнал самолета. Там было про Красноярск, где мы были со студентами, и про масленицу.

Во Внуково было очень пусто, долго надо было проходить огромные расстояния до выдачи багажа. Получив чемодан, я вышла в узкое пространстов, где со многих стоек мне предлагали купить билет на аэроэкспресс. Я хотела найти офис Сбербанка. Офиса не оказалось. Оказался банкомат. Я посмотрела баланс на карте. Там было чуть больше 2000. Я пошла к стойке заказа такси. Дама нерусского вида спросила, куда мне ехать. Я назвала адрес. Она: 2 000 р. Поедете? Я: да! На моей карте была именно эта сумма. Она отвела меня к такси. Через все фронтальное стекло была трещина. Мы поехали.
То ехали, то стояли в пробках. Но доехали.