Дивногорье

Ехали мы ехали и наконец приехали на хутор Дивногорье. Или в хутор? Я всегда раньше думала, что на хуторе живет и хозяйничает одна семья, а хутор это дом на какой-нибудь возвышенности, а вокруг поля-леса-луга и до ближайшего жилья шагать и шагать, а лучше ехать. Ну и тогда, конечно, приезжают-приходят на хутор. А тут длинная улица с довольно тесно друг к другу расположенными дворами, сувенирные киоски, кафе. В двадцатых числах июля я была на истоке Волги, на (в?) Ольгином хуторе. Там тоже была длинная улица, кафе и даже сувенирный базар. Как-то странно писать «на хуторе», когда речь идет о въезде. В хутор. Или все же на?

В Дивногорье шёл дождик. Но норвежцам он был не страшен – у них были дождевики, а Эммануэлю Елена Владиславовна одолжила свой зонт. У нее в (на?) хуторе дача, и она, передав нас местному гиду, воспользовалась освободившемуся у нее временем и пошла к себе.

Место, где начиналась экскурсия, не заметить было никак невозможно:

Есть Малые Дивы и есть Большие Дивы. Нас привезли в Большие Дивы. В Малые Дивы не возят, потому что там не музей, а действующий Успенский мужской монастырь.

Дивы – меловые столбы, или как их ещё называют, останцы. Стоят они на высоком меловом берегу Дона. Раньше их было много, и название Дивногорье вполне себя оправдывало. Наша новая гид Валентина рассказала, что столбов-див теперь осталось кот наплакал, потому что их большую часть уничтожили, когда строили железную дорогу. А, уничтожив, поняли, что зря, потому что они бы ни за что не стали падать на проходящие поезда, они бы вибрацию, производимую проносящимися мимо по рельсам вагонами, сводили бы на нет. И все потому, что пористые. Но снявши голову по волосам не плачут, как говаривала моя мама.

202 ступеньки отделяли нас от храма Сицилийской иконы Божьей матери, высеченном в одном из Дивногорских столбов.

В храме теперь только туристы. Раньше были монахи. Потом один монах. Холодно. Говорят, что выше 11 градусов температура тут никогда не поднимается. В храме два яруса. На первом мы не задерживались, поднялись сразу на второй. Храм посвящен иконе Сицилийской Божьей Матери, которая появилась тут с двумя монахами, пришедшими сюда из Италии. Что их заставило покинуть благословенную родину и поселиться в меловых донских пещерах, покрыто мраком неизвестности. Иконы, что они с собой принесли, в храме давно уж нет. Храм побелен, сквозь побелку проступает сырость:

Хазарская, или Маяцкая крепость, она же Саркел. Она же Белая Вежа, или Белая Башня

Выше храма Маяцкая крепость. Маяцкая – потому, что, подобно маяку, видна издалека. К ней мы поднимались по ещё одной длинной лестнице. На фото можно разглядеть Дон. Таким вот серебрящимся озерком виден Дон с лестницы.

Марианне, поднявшись на самый верх раньше всех, перефотографировала всех нас других, поднимающихся за ней,

и легла на траву. Я привыкла к тому, что она часто ложится прямо на пол, чтобы дать спине отдохнуть, и особого значения этому не придала.

«Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам» — читала Марианне на Дне Пушкина в июне известные каждому русскому школьнику строфы. Так не сюда ли князь Олег ходил мстить хазарам за их буйный набег? Может, и сюда, да только, похоже, не хазарам. Крепость, как рассказала нам гид, была построена хазарами и для хазар, но сами хазары в ней никогда не жили. Обслуживали крепость волжские булгары и аланы.

При этих гидовых словах подумала я про себя: а разве не входили булгары волжские в Хазарский каганат? А если да, то они тоже хазары, граждане хазарского каганата, и Пушкин прав. Или они то входили, то выходили? И даже если и так, Пушкин может все равно оказаться прав.

Мне показалось любопытным, что у Константина Багрянородного есть сведения о том, что хазарский каган попросил византийского императора построить ему крепость, и тот просьбу исполнил. То, что каган обратился с просьбой в Византию, понятно: там были искусные инженеры. А вот что император удовлетворил просьбу кагана и построил крепость, это должно означать, что славяне-русь сильно ему, императору, наскучили своими набегами на Миклагард, то бишь Константинополь, и он решил их взять набегами из хазарской крепости. И построил крепость хазарам в 834-837 годах.

Крепость была разгромлена князем Святославом в 965 году. Пленных он взял с собой, чтобы у него работали и служили, в их числе были и печенеги. А в 972 они убили Святослава, из черепа его, как известно, сделали чашу и пили из нее вино.

Гид нам ничего не рассказала о набегах на славянское население из крепости. Всё больше про то, как на аланов и болгар нападали всякие-разные печенеги-касоги-черкесы-торки-половцы. Мы внимательно слушали:

Все эти племена то с хазарами против Руси воевали, то с русью против хазар. Про печенегов я нашла, что они – предки гагаузов, которые живут в Молдавии. Одну живую гагаузку мы видели в 2014 году на ВДНХ в ресторане. Она пыталась меня научить говорить «спасибо» по-гагаузски, но я не научилась. Если б я тогда знала, что она печенежских кровей, я бы от одного любопытства запомнила бы.

Про половцев наша Елена Владиславовна сказала нам позже в автобусе, что очень может быть, что их потомки белые таджики. Одного она сама лично видела. И напомнила нам про «Слово о полку Игореве», про то, что Игорь был взят в плен половецким ханом Кончаком, который был и врагом и другом одновременно – попеременно.

Может, половецкая земля, куда Игорь спешил «преломить копье на конце поля половецкого» да «выпить шеломом из Дона», и находилась в тех степях-полях у Дона, что видны с крепости. В «Слове» упоминаются змеи. Они и сейчас есть. На картинках:

Кнут, который интересуется военной темой, спросил гида, а как тут было во время ВОВ. Гид ответила, что были венгры тут, что все взрослое население хутора они выгнали, остались дети 14 лет и младше. И старосте, назначенному венграми, было 14 лет. Перед тем, как поехать в Воронеж, я прочла статью, где говорилось об ужасной роли венгров в судьбе Воронежа во время ВОВ. Как венгерская дивизия, находившаяся в составе Вермахта, зверствовала в городе, как не просто убивала русских женщин и детей, а расчленяла их тела и всячески измывалась. Я это пересказала гиду и спросила, как венгры вели себя тут у них в хуторе-на хуторе. Она сказала, что были, конечно, разные, но никто особо не зверствовал, был даже один среди надсмотрщиков жалостливый к детям. Когда дети работали и, если никого из других венгров-немцев не было поблизости, он им устраивал передышку. А какой-то хуторской дедок вспоминал не так давно, как квартировавшему у них венгру прислали виски, а ему одному пить было скучно, и он давал мальцу, каким дедок был в то время.

И Валентина, и Елена Владиславовна высказывали сожаления по поводу того, что в крепости прекратили раскопки, сделали природный заповедник, насадили деревья. Там всего так много интересного, даже сенсационного было найдено. И вдруг стоп-машина. Но деревья все равно не смогут тут жить, говорят они, – высохнут. Влаги им нет. А когда всем станет ясно, что с деревьями никак, то продолжат раскоп. У нас не было такого профессионального интереса к раскопкам, мы с удовольствием погуляли по тропинкам, посмотрели фото рисунков наскальной живописи. Тут, кажется, скифская лошадь изображена с хвостом как объеденная селедка:

А тут бой конного с пешим:

Перед отъездом я обещала всем показать ковыль, про который Марианне узнала из «Песни о вещем Олеге», кости коня которого «моют дожди, засыпает их пыль, И ветер волнует над ними ковыль.» А все другие читали о ковыле у Платонова и Бунина. У меня не было никаких сомнений, что уж тут, в степях, мы непременно увидим волны ковыля, серебряно переливающиеся при движениях воздуха. Травы было много, а ковыля не было.

Гид объяснила, что такой ковыль, который в моем воображении, бывает в конце мая – начале июня. А в этом году не было и тогда.

Нагулявшись по тропинкам, мы спустились вниз и пошли в кафе обедать:

Пообедавши салатом, борщом и пловом, мы пошли к автобусу, Марианне посетила все сувенирные киоски, какие нам попались. В одном из них ей понадобилась моя помощь. Я спросила, а нет ли у них в продаже просто куска местного мела, необработанного. Продавец отреагировал так: «В продаже? Чтоб я мел продавал?!! Да возьмите так! Пожалуйста!» и завернул мне довольно большой кусок мела. За так. Это сокровище я привезла с собой в Осло.

И поехали мы в Костомарово. Но об этом в следующем посте.