МАПРЯЛ
МАПРЯЛ – международная ассоциация преподавателей русского языка и литературы, моя профорганизация с 2001 года.
Я редко обременяла её своим присутствием. Доклад об Азбуке от &МЕТОДИУСа на симпозиуме в Велико Трырново в 2006 да доклад о причастии на онлайн-конференции в Софии – вот и всё моё участие. На большее не хватало ни времени ни желания. Приглашение на 15 конгресс в Петербург пришло в период составления планов на следующий семестр, т. е. поездку можно было учесть при составлении учебных планов, и я решила поехать. Я не рассчитывала тогда, что МАПРЯЛ оплатит мои расходы. Вдруг пришло письмо: МАПРЯЛ оплатит транспорт по России. Оплата транспорта по РФ логична – санкции отменили возможность пользоваться в России картами, выпущенными за её пределами. Оказалось, что МАПРЯЛ берёт на себя оплату как проживания, так и проезда от пункта отправления до пункта назначения. Единственное, что я оплачивала сама, это гостиница в Таллине – я решила не мучить себя ночным автобусом. Отдельным письмом меня спросили, хочу ли я участвовать в Генеральной Ассамблее, которая будет проходить в рамках Конгресса. Это было для меня ново, а потому интересно, и я согласилась.
Конгресс проходил с 12 по 16 сентября 2023. Собственно конгрессные мероприятия были 13 и 14, 15 сентября – Генеральная Ассамблея и закрытие, первый и последний дни были зарезервированы для приезда и отъезда участников.
11.09.2023.
В понедельник 11-го сентября я полетела из Осло в Таллин на самолёте авиакомпании Norwegian, переночевала в Таллине, а 12-го уехала из Таллина в Скт Петербург на автобусе компании Lux Express. Этот путь я опробовала в феврале. Другие варианты через Турцию или Сербию на перекладных самолётах, а также самолётом в Финляндию с последующим автобусом в Петербург выглядели более затратными как по деньгам, так и по времени.
Самолёт Осло-Таллин
В самолёте Осло-Таллин я сидела в одном из задних рядов у окна. Рядом со мной оказался молодой человек. Слева от него у прохода сидела приветливо улыбавшаяся яркая блондинка лет 60-70. Мои соседи общались довольно громко, чем лишили меня возможности их не слушать. Диалог строился как катехизис: вопрос вопрошающего – ответ отвечающего. Вопрошающим была блондинка, отвечающим молодой человек. Он из Геническа – города, где я родилась. Никогда до этого я не встречала геничан в Осло. Да и вообще за пределами Геническа. С началом СВО геничанин уехал в Таллин, да так там и живёт в пригороде, работая в ИТ-секторе. Он много раз в течение беседы подчёркивал, что никогда даже мысли не допускал о том, чтобы жить на пособия. В Осло он приезжал к своей девушке в гости.
Аэропорт Таллин
В аэропорту Таллина я не нашла ожидаемого выхода к трамваю: в феврале именно на трамвае я доехала до автовокзала. Заморачиваться с поисками трамвая я не стала и взяла подъехавшее такси. Я спросила шофера, принимает ли он к оплате неэстонские банковские карты. Кивок его я истолковала положительно и села в машину. Дальше все происходило в полнейшем молчании: шофёр положил мой чемодан в багажник, всю дорогу молча смотрел куда следует – прямо, молча остановился у гостиницы, молча взял мою банковскую норвежскую карту, молча выдал мне квитанцию, молча поставил мой чемодан на асфальт и, не дожидаясь, пока я его возьму и скажу спасибо, без единого слова или кивка уехал.
Гостиница Ibis
В гостинице Ibis на ресепшене молодой человек говорил только по-английски. Мне показалось, что русский ему не чужой. Но я не стала это выяснять. Подумала: а вдруг им на работе запрещено говорить по-русски и могут оштрафовать или вообще уволить? Комната была аскетическая, без шкафов и полок, зато с телевизором в полстены. Интересно, кто-то смотрит телевизор в наши дни? Задавая себе этот вопрос, я взяла пульт и включила. На всех каналах говорили исключительно по-эстонски. Это мне напомнило о письме-подтверждении, которое накануне я получила из гостиницы: оно было на эстонском. Вряд ли они думали, что я владею их языком. Скорее полагали, что я могу воспользоваться гуглом для перевода. И не были не правы. Наверно, можно было настроить телевизор на английский, но я не стала этого делать – не нашла ничего такого, что бы мне захотелось посмотреть и понять.
12-е сентября
Завтрак сервировался в маленьком зальчике. Народу почти не было. Официантами были негры. Хотя официанты – громко сказано. Они просто следили, чтобы на общем столе у окна не кончалась еда, а автоматы с чаем-кофе-соками работали бесперебойно. Следящих, кажется, было двое. И это было слишком много – в зале, кроме меня, было 2 человека. Иногда из служебной двери выходили светловолосые женщины. Они скорее всего работали на кухне: в зале они ничего не брали, ни за чем не следили. Просто входили через одну дверь и выходили в другую. Было тихо и симпатично. Есть мне не хотелось, я выпила чаю и завернула себе в дорогу три бутерброда – два с сыром и один с ветчиной да взяла два яблока. И правильно сделала – в автобусе пригодилось.
До автовокзала можно было дойти пешком, но я не стала рисковать и попросила заказать себе такси. Водитель был, как и накануне, эстонец, но чуть более разговорчивый: сказал good-byе уезжая.
Автовокзал, Таллин
До отправления моего автобуса у меня было много времени, и я стала читать соцсети. Со дня моего отъезда из Осло обсуждали происшествие со стоматологом Ириной из Петербурга. Её лишили автомобиля на границе с Германией, оставили ночью на дороге с собаками, которых она возила в Голландию на выставку. Журналисты рассказывали про какие-то давно принятые, но только вот сейчас применённые правила ЕС, не позволявшие русским гражданам ввозить в ЕС шампуни, мобильники и прочие вещи. Из сообщений невозможно было понять, каких категорий граждан это касается, где, когда, кому и что нельзя. Потом пошла инфа, что ограничения коснутся только личных автомобилей с русскими номерами, мол, въезжать в страны ЕС на них будет запрещено. Позже, уже когда я была в Петербурге, сказали, что только Финляндия, а потом и Эстония введут у себя запрет на русские номера, а про шампуни и мобильники больше не говорили.
Таллин – Петербург
Новости сеяли в душу сомнения. Но автобус пришёл по расписанию и отправился по назначению. В феврале шофёры были русские, раздавали пассажирам воду, помогали советами. В этот раз шофёрами были эстонцы. Их было двое. На все вопросы пассажиров у них был один ответ: это не входит в круг наших обязанностей. Может поэтому, а может ещё почему, приехали мы в Петербург на две минуты раньше.
Нарва
Пограничный пункт на эстонской стороне очень сильно отличается от пограничного пункта на русской. И это при том, что строили их, наверно, одновременно. В Нарве (Эстония) всё цивильно, туалеты чистые, зал ожидания, хоть и маленький, но с сиденьями в несколько рядов. Даже автоматы с какой-то едой и водой есть. Прохождение контроля максимально автоматизировано: паспорт прикладывается к экрану турникетов типа тех, что в московском метро, информация считывается, и человек проходит. Туалеты чистые, в них всегда есть бумага. Пограничников не видно. Только одна женщина в форме иногда заглядывает в зал, проверить, все ли правильно прикладывают свои паспорта к экранам. Всего этого, однако, не видит пассажир, который едет в Петербург. Пограничники и таможенники входят в автобус, смотрят паспорта, автобус едет дальше. Только едущие из Петербурга в Таллин видят вышеописанную цивилизацию.
Иваногород
В Ивангороде (Россия) здания пограничного контроля и магазина беспошлинной торговли с анлийской надписью «Taxfree» можно назвать зданиями условно. Никому не должно придти в голову, что они новые. В здании паспортного и таможенного контроля установлены будки, где сидят пограничники и проверяют вручную паспорта у пассажиров, стоящих в длинной очереди. Аппараты для считывания информации у контролёров не всегда работают. С нами в автобусе была молодая китайская семья с маленьким ребёнком. При осмотре их паспортов случилась задержка. Служащие выходили из своих будок, утешали китайцев, объясняли, что вот, мол, старый аппарат не считывает электронные штампы, но сейчас принесут другие аппараты, которые смогут, улыбались ребёнку. За будками с паспортным контролем сразу же за нехитрым турникетом установлена на полу лента со сканером для багажа, у ленты стоит таможенница. В феврале была ещё и собака, носом определяющая наличие наркотиков. Туалеты издают забытый за постсоветское время запах, туалетной бумаги в сентябрьскую мою поездку не оказалось. Выходя из кабинки, я сказала об этом стоящей за мной женщине, предложив ей свои бумажные носовые платочки. На это она ответила так: «Я знала, в какую страну еду: у меня есть свои. Спасибо.» Эта женщина лет 30 назад уехала из родного Петербурга в США, работает там в банке. Ехала она сейчас в Петербург к своей престарелой и больной маме. Мне стало не по себе от этих её слов про страну, и я сказала, что в феврале бумага в туалете была. Сесть в зале ожидания не на что. Пройдя паспортный контроль и таможню, все стоя ждут приглашения шофёра в автобус. После таможни мы ехали так быстро, что приехали на несколько минут раньше.
Петербург
На Обводном канале в Петербурге меня ждала моя школьная подруга Маринка, за несколько месяцев до того перенесшая операцию на бедре, и две девушки-представительницы МАПРЯЛа. Маринка решила не ездить со мной в гостиницу в этот вечер. Мы с ней на полную катушку использовали время ожидания такси и отлично пообщались. Одна из встречавших меня девушек оказалась дочерью университетского, а заодно и МАПРЯЛьского бухгалтера Елены, с которой меня познакомила в гостинице. Она поехала со мной и направляла меня в нужные места в нужной последовательности: я отметилась в списках участников, получила папку с материалами и бейджик (очень важный предмет!) и пошла на ресепшен, где должны были выдать ключ в мой номер. Выполнив все эти действия, девушка передала меня своей маме. Елена принесла мне ещё одну папку. Это были материалы Генеральной Ассамблеи. Елена строго сказала, что я не должна опаздывать, что Ассамблея это очень серьёзно, что я должна прочесть все материалы, которые в папке, и правильно голосовать за свою Ассоциацию. Я индивидуальный член, за мной никаких ассоциаций не стоит, и я внутренно улыбнулась, слушая ее наказы. Конечно, я ничего не прочла. И не потому, что несерьёзно отнеслась к словам Елены, просто у меня не оказалось никакого времени на это.
Le Mouzjik
Я поехала на лифте в свой в номер на 11-м этаже. Не успела я посмотреть в окно, как пришла эсэмэска от коллеги из Москвы: она уже подъезжала к гостинице. Я вспомнила, что голодна, и предложила ей сходить поесть. Люся тут же согласилась, и мы договорились о встрече. Когда я ещё сидела в такси, обратила внимание на большой рекламный щит, на котором было написано LE MOUZJIK. Под этим словом было написано, что это место, где можно было и позавтракать, и пообедать, и поужинать. Я рассказала о нём Люсе, и мы пошли искать лё Мужика. Было темно. Только кое-где тусклые фонари тускло освещали небольшое пятно дороги. Между фонарями разглядеть что-нибудь было трудно. Мы уже шли какое-то время, а Le Mouzjik’a все не было и не было. Мы даже чуть было не променяли лё Мужика на пивбар, освещённый и легкодоступный. Но в этот момент мы увидели его: Le Mouzjik был на некотором возвышении, к нему надо было подниматься по тёмной лестнице. Внутри висели огромные люстры над пластиковыми столиками, столешницы которых были стилизованы под мрамор. Кроме нас, народу там было две или три пары. Нам принесли меню. Я заказала «салат-салат» и думала, что это салат из растения под названием салат. Но это оказалось намного более сложной композицией. Главное блюдо была рыба «дорадо». Люся сказала, что это может быть окунь. Уже позже я прочла в википедии, что так называется карась с золотой полоской у глаз – отсюда название dorado – позолоченная. Официант предупредил, что подается дорадо без гарнира. Если я хочу гарнир, надо сделать дополнительный заказ. Я не хотела. Рыба без гарнира наводила на приятные воспоминания о далёкой по времени Италии и совсем недавно посещённой испанской Малаге. Рыбу принесли с лимоном, совсем как в южных странах, и она оказалась вкусной и питательной.
Прибалтийская
Гостиницу «Прибалтийская», где мы жили, построили шведы на пустыре Васильевского острова прямо у воды. Моя подруга Александра (сейчас она доцент филологического факультета СПбГУ) в то время была студенткой Ленинградского университета и работала там: помогала с переводом. Компания Skanska закончила строительство в 1979. Кроме гостиницы, тогда там не было ни одного жилого дома. Встретившая меня на Обводном Маринка в 1980-е работала переводчицей в «Спутнике» с датской молодёжью. Датчан иногда селили в «Прибалтийскую», и это очень не нравилось ни переводчикам ни туристам – далеко, плохое сообщение с городом. Одно только развлечение – прыгать в Финский залив прямо из гостиницы поплескаться – для плавания там было слишком мелко.
Гостиница огромная, несколько мрачная. Атмосфера вестибюля мне показалась советской, а на этажах немного шведской. Я путалась в коридорах всю неделю, дорогу от лифта к себе в номер с первой попытки далеко не всегда удавалось найти. Я хорошо понимала людей, которые просили меня помочь им разобраться в коридорах и дверях.
Сейчас всё пространство перед гостиницей плотно застроено, ходят троллейбусы и автобусы, рядом станция метро. На отнятой у воды территории развернулось строительство жилых кварталов. Теперь от гостиницы до Финского залива надо идти минут 40. И все эти 40 минут идёшь мимо небоскрёбов, расположившихся на нескольких улицах. Строительство не прекращается. Воду Финского залива продолжают засыпать песком, а на образовавшейся суше возводят высотки. Не очень понятно, зачем: уже построенные ещё не полностью заселены, на всех домах плакаты с приглашением покупать там квартиры.