Масленица в &METODIUS’e, год 2013.
В этом году мы праздновали масленицу в 18 раз – столько нам исполняется лет. От традиции мы не отступили, в программе было всё, что обычно: студенческий спектакль и блины. Но отметили мы масленицу в этом году на несколько дней раньше срока. И связано это с тем, что на нужные даты помещение, которое мы выбрали для праздника, оказалось занятым.
Спектакль по «Блохе» Евгения Замятина
Спектакль в этом году мы сделали по пьесе Е. Замятина «Блоха», которую он назвал игрой в 4-х действиях, указав, что это «опыт воссоздания русской народной комедии». Написанная в 1924 году по сказу Лескова «Левша», «Блоха» до сих пор читается с удовольствием, и шутки, и язык – всё свежо и по сей день. Но в таком виде, в каком она написана, предложить её играть нашим студентам-иностранцам было невозможно. Мы отнеслись к ней без того пиетета, которого требует авторская литературная пьеса, но как к народной. Народной в том смысле, что каждый новый постановщик вышивает свои узоры по имеющейся сюжетной канве, когда время, место, случившиеся участники игры, как актёры, так и зрители, влияют на то, что будет опущено, а что включено и сымпровизировано по ходу дела. И мы вносили изменения, диктуемые имеющимися у нас возможностями, стараясь при этом сохранить главное: дух – игровой, весёлый, ироничный. Дух этот обеспечивается, как и у Замятина, тем, что действо ведут халдеи, они показывают «раёк», и все персонажи возникают и исчезают по их хотению и говорят их языком.
Количество действий
И у Замятина, и у нас действий четыре. Но у Замятина есть пролог, которого нет у нас. Из последней сцены Замятина мы сделали эпилог. Эпилога как такового у Замятина нет. Вместо пролога у нас была вводная речь по-норвежски. Наша публика состояла из друзей и родственников выступающих, которые русского языка не знают. Для них мы написали и произнесли речь, занявшую 7 минут времени и объяснившую, о чём пойдёт речь и кто кого будет играть.
Сценические события
Основная интрига осталась такой же, какая она у Замятина: три халдея ведут повествование о том, как царь обнаружил в государственной казне стальную механическую блоху, произведённую в Англии и умеющую дансе делать. Царь посылает казака Платова в Тулу, чтобы тульские оружейники утёрли английским мастерам нос, произведя над блохой какое-нибудь «удивление». Тульский мастер Левша блоху подковал, но не хотел рассказать Платову об этом, прежде чем Царь увидит его мастерство. А Платов хотел знать, что такое Левша сделал, для чего и повёз Левшу и блоху в Лондон с тем, чтобы англичане выведали секрет у Левши и сказали ему, Платову. Левша секрета не выдал, несмотря на все психологические провокации Химика-Механика. С помощью Полшкипера Левша убегает из Лондона в Петербург, где и встречает Платова снова. И Химик-Механик с блохой, гонясь за Левшой, также оказывается в Петербурге. Платов, так и не узнав, в чем секрет, несёт блоху Царю. Царь с помощью Левши понимает, что секрета без «мелкоскопа», и при том самого мелкого, не разглядеть. И когда увидел Царь в микроскоп, что Левша блоху подковал, приказал Левшу наградить. Далее Замятин показывает Левшу на улице, где его убивает городовой. Мы не стали убивать Левшу. И в этом главное отличие нашего спектакля и от сказа Лескова, и от пьесы Замятина. И нам не пришлось воскрешать Левшу, как это сделал Замятин силами халдеев. Кроме того, мы не стали умалять заслуг Левши, показывая, что подкованная Блоха потеряла способность танцевать. И в этом наша постановка также отличается от сказа Лескова и от пьесы Замятина. Мы завершаем четвёртое действие «расходным» маршем Царя после того, как Царь увидел секрет Левши – подкованную Блоху и приказал Кисельвроде наградить Левшу. Наш эпилог – это самая последняя сцена у Замятина, после воскрешения Левши: мы показываем Левшу и Девку Машку, которые идут «обожаться». У нас они идут к публике, берут за руки всех актёров, поют частушку Левши «Тула-Тула-Тула-я, Тула – родина моя» и т.д. и останавливаются перед публикой. Все стоят перед публикой, пока первый халдей делает несколько шагов вперёд, говорит свою последнюю реплику «С благополучным вас окончанием и затем до скорого свидания. Просим честной народ не забывать нас и вперёд!». Затем он возвращается в строй, все кланяются и принимают аплодисменты.
Лица и количество актёров
У Замятина задействовано 18 названий участников. Именно «названий», потому что некоторые названия предполагают несколько актёров: «свистовые казака Платова», «царские генералы», «городовые», «туляки». Трое — халдеи — играют по четыре роли каждый, а один актёр един в двух лицах (Морской Водоглаз, он же Чёрт Мурин). У нас было 12 актёров, и распределение ролей между ними мы тоже изменили. У Замятина один из халдеев женщина. У нас все три халдея мужчины, по три роли у двоих из них (у первого и второго халдеев) и четыре роли у третьего халдея, и роли у них не совсем такие, как у Замятина. У Замятина первый халдей переодевается в Лекаря-Аптекаря, Раёшника и в аглицкого Химика-Механика. Наш первый халдей переодевается в министра графа Кисельвроде и в аглицкого Химика-Механика. Второй халдей Замятина переодевается в царского Скорохода-Курьера, в тульского купца и в Самолучшего аглицкого мастера. У нас Самолучшего аглицкого мастера вообще нет, а второй халдей переодевается в Курьера, Раёшника номер 2 и в тульского купца. У Замятина третий халдей не халдей, а халдейка, которая переодевается во фрейлину Малафевну, в Девку Машку и в аглицкую девку Мерю. У нас третий халдей переодевается в Лекаря-Аптекаря и в Раёшника номер 1. Фрейлина Малафевна у нас самостоятельная роль. Девка Машка и аглицкая девка Меря играет у нас одно и то же лицо, но не то, что играет фрейлину Малафевну. Бойкую Девку из Тулы мы разделили на двух тульских подружек, которые и объявляют появление двух раёшников с чудо-ящиком-райком. Кроме самолучшего аглицкого мастера, мы убрали оружейника Силуяна, оружейника-старика Егупыча, аглицкого чернорожего Полового, свистовых донского казака Платова, царских генералов, околодочного, ямщика, дворника, городовых, Морского Водоглаза, он же Чёрт Мурин. Туляками у нас была публика. Публику мы ничем от актёров не отделяли. Сцены как возвышенного места, отделяющего публику от актёров, у нас не было. Актёры сидели в первом ряду и составляли часть публики. Занавеса у нас не было. Чтобы маркировать места, где происходят действия, мы ввели две дополнительные роли, которых у Замятина нет. То, что действие переместилось в Тулу, мы отметили тем, что перед публикой прошла девочка в русской шали с тульским самоваром. Девочку с самоваром играла та же девочка, которая исполняла танец Блохи в первом действии в царском дворце. А чтобы маркировать Лондон, мы пустили мальчишку-газетчика, который, размахивая выдуманной нами «газетой» London Times с выдуманным же нами текстом по-английски: «Нимфозория. Развитие событий. Левша встречается с Химиком-Механиком в Лондоне!». Газетчика играл у нас тот же мальчик, который играл аглицкого Полшкипера.
Роли и исполнители
1. Халдей №1 = министр граф Кисельвроде = Химик-Механик – Knut Selheim
2. Халдей №2 = Лекарь-Аптекарь = Раёшник №1 – Jarle Block Haugland
3. Халдей №3 = Скороход-Курьер = тульский купец – Geir Kolbjørnsen
4. Царь – Ole Johan Haga
5. Донской казак Платов – Кристина Бурова
6. Фрейлина Малафевна – Anja Honolka
7. Танец Блохи, девочка с самоваром – Marie Larsgaard
8. Левша – Emmanuel de Malafosse
9. Девка Машка = аглицкая девка Меря – Tone Martinsen
10. Аглицкий Полшкипер, лондонский мальчик-газетчик – Peter Larsgaard
11. Тульская девушка №1 – Signe Rosenlund
12. Тульская девушка №2 – Mina-Louise Berggren
Костюмы
Нам было важно, чтобы костюмы легко было надевать и снимать, особенно тем актёрам, которые играли по нескольку ролей. Все переодевания происходили на глазах у публики. Этот момент очень важен у Замятина, и мы его старались подчеркнуть. Это тот элемент, который даёт ощущение игры, невсамделишности происходящего. Халдеи маркировали своё халдейство шутовскими шапками с колокольчимами. Когда второй халдей переодевался в Лекаря-Аптекаря, он снимал шутовскую шапку и надевал огромные «научные» очки. Когда первый халдей переодевался в министра графа Кисельвроде, он снимал халдейскую шапку и надевал пиджак с золотой отделкой и с синей орденской лентой через плечо. Третий халдей, переодеваясь в царского Курьера-Скорохода, снимал шутовскую шапку и брал почтовый пакет. Для Царя мы сшили мантию из дешёвого красного материала, похожего на шёлк, оторочили её золотой лентой, накинули на плечи белый мех. На голове у Царя была карнавальная королевская шапка. Казак Платов у нас был в тёмно-синем пиджаке с карнавальными золотыми эполетами и золотой шнуровкой, в меховой шапке казацкого покроя, в сапогах, на штанах были нашиты красные лампасы, на поясе игрушечная красная сабля, и скакал он у нас на деревянной палочке, на которую мы надели голову лошади из чёрной бумаги. Левша был в русской рубашке с красным шнуром на талии, в сапогах, с гитарой вместо гармошки и с синей мастеровой кепкой на голове. Полшкипер был в белой шапочке и синей матроске на плечах.
Реквизиты
Трон – обычный стул
Микроскоп был сделан из коробок разной формы и фольги студенткой Аней Хонолкой.
Лошадь козака Платова была сделана из чёрной бумаги студенткой Миной-Луизой Берггрен.
Казна и раёк – одна и та же большая коробка с отверстиями.
Пакет Скорохода – почтовый большой пакет.
Шкатулка с блохой – деревянная шкатулка русского производства
Бриллиантовый орех – отсутствовал, блоха у нас находилась непосредственно в шкатулке
Блоха – вырезана из бумаги фотография блохи из мультфильма «Левша»
Текст
Текст мы сократили почти вполовину. Пришлось убрать почти все каламбуры. Оставили один только в диалоге Левши с Химиком-Механиком, где Химик-Механик говорит Левше: «Я – английский, ты – русский мастер. Мы камрады», на что Левша отвечает «Кому рады, а кому и не рады». Практически у всех был в руках печатный текст, который студенты актёры читали. Без бумаги выступали только те, у кого было по одной-две коротких реплики. Это связано с тем, что наши студенты – люди работающие и семейные, занятия по русскому языку у них раз в неделю, и требовать от них, чтобы они выучили длинную роль наизусть, немыслимо.
Музыка
В нашем спектакле была музыка. В первом действии мы использовали три отрывка из увертюры Шапорина «Шутейная сюита», написанную по «Блохе» Замятина: после слов первого халдея «эй, музыка!», фанфары для торжественного входа Царя и вальс для танца Блохи. Левша у нас пел частушку на слова, которые есть в пьесе Замятина и по нотам, написанным для нас Татьяной Фокиной, живущей в Осло русской певицей. В конце пьесы мы использовали «Егерский марш» в качестве «расходного марша» Царя, удаляющегося на боковую.
После спектакля мы взяли небольшое интервью у наших французских гостей с северо-востока Франции. Они сказали, что им спектакль понравился, что из всех актёров им больше всего понравился Левша, а после Левши казак Платов. Из костюмов больше всех пришлись по вкусу костюмы Царя и казака Платова.
После спектакля были блины со сметаной, с творогом и с вареньем, чай, кофе, вино, фрукты. Блины пекли две студентки, которые ходят на нулевой курс. Они же накрывали стол. И играли двух подружек из Тулы.